Она еще раз очень выразительно вздохнула и открыла дверцу.

– Ну, не дрейфь! – Роман ободряюще потрепал ее по плечу. – Скоро все разъяснится. Синклит свой город в обиду не даст. Ты ж всегда была такая смелая. За что я тебя и люблю.

Томка засмеялась. Совершенно счастливо.

– Правда, любите? Или шутите?

– Серьезно.

– А поцелуете? – Девчонка наклонилась к учителю.

Он взял ее за подбородок, слегка повернул голову и коснулся губами щеки.

– Ну, теперь веришь?

Девчонка ничего не ответила, выскочила из машины, побежала к дому.

«Неужели я потеряю их? Всех троих?» – Роман смотрел вслед Томке и мысленно накидывал колдовской защитный кокон.

Нет! Не позволю! Колдун сжал кулаки и попытался разогнать черную муть, что плескалась вокруг. Не получилось. Черная вода затопила весь город. Однако новая воронка появиться не спешила.

«Не отдам!» – мысленно повторил Роман.

И тут ожерелье дернулось, забилось, как живое. Юл! Ученик звал своего учителя. Не просто звал, а кричал: помоги!

Роман мысленно соединил нити их ожерелий. Сила, пусть и небольшая, перетекала от могущественного колдуна к юному чародею. Роман замер, откинув голову назад и прикрыв глаза. Внезапная боль ожгла, пронзила шею, перетекла в затылок. Изгнание воды! Юл применил запретную для него формулу. Притом нарушителя самого хлестнуло чужой болью! Ведь Юл – эмпат, он чувствует чужие страдания. Роман провел пальцами по водной нити, пытаясь ее успокоить. Мальчишка продолжал отбирать энергию учителя. Что случилось? Неужели Юл угодил в воронку? Ну вот, кажется, прошло… Нет, опять накатывает. Роману показалось, что волна боли накрыла его с головой. Накрыла и укатилась дальше. Опасность отступила.

Колдун провел ладонями по лицу, стер с лица испарину.

Что это было?

Он спас Юла. Будем надеяться.

Своего ребенка спасти не сумел.

* * *

Роман достал мобильник и набрал номер Гавриила Черного.

– Ну, кому я понадобился? – проворчал исполняющий обязанности главы Синклита. – Минутки свободной не дадут. Вот возьму и порчу напущу на телефонную сеть!

– Гавриил, дело важное.

– Это ты, Роман Васильевич? Так бы сразу и сказал. О чем перетереть хочешь? – Гавриил по-прежнему обожал сленг, хотя пользовался подобными словечками зачастую неумело и не к месту Особенно любимым словом было у него «перетереть». Он буквально тащился от подобных слов. Тьфу, вот же зараза переимчивая!

– Кто-то навел порчу на моего ученика. – Роман говорил медленно и тихо, боялся, что собеседник заметит, как сел его голос.

– Слушай, не гони пургу, чувак. Какая порча? Или ты охранных заклинаний не знаешь? Тогда выучи. И пацана своего поднатаскай. А то обленились все, силы нет.

– Давно наложил и защитил, как положено. Не помогло. Пробило. Сильный удар.

– Не тупи. Что за хрень? Может, ты сам порчу и навел? Ну, гляди, Синклит с тобой еще за осенние художества посчитаться хочет.

– Гавриил…

– Уже сорок лет Гавриил.

– Я не шучу. Это как пропасть. Яма. Стал его вытаскивать и сам чуть не слетел. Теперь понимаешь? Похоже, будто какая-то волна прошла. Я сам не заметил. – Роман не стал уточнять, что погрузился в тот миг в воспоминания… с ним бывало такое после возвращения из Беловодья – в прошлое он нырял, как в воду. – Но остаточный эффект видел. По улице настоящий ураган пронесся. Потом еще одна волна была. Эту я уже засек.

Гавриил довольно долго молчал.

– Серьезно? – спросил наконец. В голосе главы Синклита послышалась тревога. Ну, наконец-то уразумел!

– Пропасть, – сказал водный колдун. – Понял, о чем я?

– Просекаю помаленьку. Ты это, того, не болтай лишнего. Парня домой доставь. И помалкивай. Я разведаю, что могу, и подъеду потом к тебе.

И тут Роман увидел, что по городу катится новая волна, третья. Правда, куда ниже первых двух. Такая никого убить не могла, разве вызвать дурноту на миг.

– Третья катится.

– Что?

– Третья волна.

– Ты видишь?

– Да. Но меня не задевает.

– И что ты думаешь? – В голосе Гавриила послышался страх. Настоящий.

– В этом есть что-то… непоправимое, – выдохнул Роман.

«Как тогда, в январе».

* * *

Роман проснулся в четыре часа ночи. Проснулся от того, что ему показалось – Надежда не дышит. Тьма. И абсолютная тишина. Роман сразу ощутил неладное, сердце бухнуло, страх распухшим пульсирующим шаром ударил в шею, затылок. Колдун включил ночник. Надя лежала на спине, руки вытянуты вдоль тела. Лицо запрокинуто, губы полуоткрыты. Он попытался уловить ее дыхание и не смог.

– Надежда! – Роман тронул ее за плечо.

Она судорожно вздохнула и открыла глаза.

– Какой странный сон… – прошептала.

– Надя, тебе плохо? – спросил он, уже предвидя ответ. – Что случилось?

– Очень странный сон!

Она встала и ушла в ванную, но вскоре вернулась.

– У меня кровотечение. – Надя присела рядом с ним на постель, положив руки на живот.

В свете ночника лицо ее казалось застывшим и серым. Снег, пролежав несколько дней, приобретает подобный оттенок.

– Сильное?

– Нет. Пока чуть-чуть. Капля… две…

– Тогда не страшно, – попытался успокоить ее Роман. Но сам внутренне похолодел. – Утром поедем в больницу.

– В прошлый раз так же было. Сначала – чуть-чуть, а потом…

В прошлый раз – это с Гамаюновым. Скольких она потеряла – вот так?

– Но ведь вечером все было хорошо?

– Да.

– Ложись, пожалуйста, я попробую остановить кровь.

Надя покорно вытянулась на кровати. Роман смочил ладонь пустосвятовской водой и положил ей на живот. Живот за последние две недели немного округлился. Едва заметно, чуть-чуть. О, Вода-Царица, они так хотели этого ребенка!

В первый момент колдун не понял, что произошло, ощутив под ладонью пугающий холод, пустоту, которая способна поглотить все на свете, ибо бездонна. А когда сообразил, спешно отдернул руку.

– Ромочка! – Надя приподняла голову. – Кровь пошла сильнее. Сделай же что-нибудь.

– Я не могу, – выдохнул он.

– Как это?

– Малыш умер.

– Что за чушь?