Впору засмеяться (Марина хотела очаровать Майера ребёнком, но прогадала: Марк и дети — это нечто несовместимое), только мне не до смеха. Сейчас я тоже предпочла бы исчезнуть, да не тут-то было.

— Доча, возвращайся в спальню, — говорит Марина Соне, а затем подходит ко мне и подмигивает, — ну, рассказывай.

— Э-э… о чём?

— О том, что стряслось. Кстати, почему ты раньше не говорила, что твой босс — такой красавчик?

— С чего… — чувствую, как горло сжимается от ужаса, — с чего ты взяла, что он — мой начальник?

— Так я же зашла на сайт твоего издательства. Ну, это после того, как он всех тут на уши поставил. Просто подумала — откуда ещё, как не с работы, ты ведь больше никуда не ходишь. А до этого я считала, что у вас там скукотища.

— Э-э… просто мне в тот день еще на работе плохо стало, прямо на его глазах, вот он, наверное, и решил… но ничего такого… — пытаюсь что-нибудь придумать на ходу, только выходит не очень.

— Ну да, ну да, — задумчиво говорит Марина и вдруг округляет глаза. — Слушай! А ты, это… случаем, не беременна? Тогда понятно, почему он так волновался.

— Ч-что?

- А чего ты сразу такая красная стала? Тоже мне, нашла чего стесняться!

— Да почему ты… да между нами никогда ничего не было, клянусь! Это вообще исключено! А что со мной случилось, я не знаю. Может, просто переутомление.

— Да? Ну ладно тогда. Поправляйся! Потом поболтаем.

Не знаю, поверила мне Марина или нет, обрадована или разочарована. Главное, что она возвращается к себе, а я с облегчением закрываю дверь.

Хотя какое там облегчение! Сплетничать всё равно будут, и никуда от этого не убежишь.

Тяжело вздохнув, направляюсь в ванную. Переодеваюсь, расчёсываю волосы и заплетаю их в косу. А теперь — хорошо бы поесть.

Иду на кухню, открываю холодильник и теряю дар речи. Я-то думала, что «еда в холодильнике» — это то, что осталось после вчерашнего: пюре с котлетами, бульон и суп, а тут… Фрукты. Овощи. Йогурты. Творог. Сыр. Копчёный лосось. Икра. Рыбные и мясные стейки…

Он вчера это всё заказал, пока я спала?

Чувствую себя ещё хуже, чем прежде. Может, Майер и испытывает вину, только мне это сто лет не нужно!

Захлопываю холодильник, выбегаю в коридор, нахожу телефон и отправляю сообщение:

«Зачем накупили столько еды? Мне это не надо!!!!!! Заберите!!!!!»

В ответ, конечно, молчание, хотя я вижу: он всё прекрасно прочитал.

Какой всё-таки тяжелый человек! И что теперь делать — не выбрасывать же? Бабушка говорила, что выбрасывать еду — большой грех. Но можно отдать Марине. Хотя… сплетен после этого станет еще больше.

Так ничего и не придумав, достаю из холодильника творог и фрукты.

Завтракаю, а потом ложусь в постель, потому что снова чувствую слабость.

Пожалуй, посплю немного. А потом уберу в квартире и решу, как действовать дальше.

Открываю глаза — и вижу солнечные блики на потолке. «All by myself…» доносится с улицы.

На душе — удивительно спокойно, но я знаю: это — обманчивое спокойствие.

Глубокий вдох. Поднимаюсь с кровати, иду на кухню, открываю форточку, завариваю чай. Забравшись на стул с ногами, смотрю, как в прозрачном чайнике раскрываются листики мяты и наслаждаюсь запахом свежести.

Как же выведать у Майера хоть что-то о Богдане? Хочется, чтоб мои лишения в поездке были не напрасны. Но надеяться, что Марк, к примёру, там напьётся и внезапно станет разговорчивым, не стоит: говорят, он ведёт здоровый образ жизни. Судя по тому, что приоткрылось утром под майкой — истинная правда. Во всяком случае, в спортзал он точно ходит.

Так что придётся просто ловить удобный момент и пытаться его разговорить.

Пока остывает чай, решаю посмотреть ролики о Франкфуртской книжной ярмарке и вскоре понимаю — зря я выкинула бабушкины успокоительные, теперь они бы пригодились. Людей в павильонах столько, что я и в страшном сне представить не могла. Но придётся мне и через это пройти.

Чтоб немного отвлечься, достаю из шкафа рюкзак-трансформер. Может, выглядит он не совсем по-взрослому: сиреневый с мелкими белыми цветочками, зато новый и очень удобный. Можно носить на спине или использовать как чемодан (есть выдвижная ручка и колёсики). С ним и поеду.

Вернувшись на кухню, пью чай, а потом убираю в квартире. После готовлю еду, обедаю, стираю одежду, составляю список для поездки — день пролетает незаметно.

Вечером вспоминаю: Майер просил прислать сообщение. Что б ему написать?

«Я живая», — думаю, так сойдёт.

«ОК», — приходит в ответ.

Ну что ж, замечательно пообщались. Укрываюсь одеялом с головой и моментально засыпаю.

Следующий день тоже проходит быстро — я только ем и сплю. А во вторник всё-таки решаю появиться на работе, тем более, что Лиза тоже должна выйти из отпуска.

* * *

Приезжаю в издательство раньше всех. Включаю компьютер и внезапно задумываюсь: а что скажут о нашей с Майером поездке сотрудники? Почему-то эта мысль приходит в голову только сейчас.

Я ни разу не слышала, чтоб он с кем-то ездил в командировки. Конечно же, пойдут сплетни. А если сплетни дойдут до Богдана? А вдруг Майер и затеял это для того, чтоб меня опозорить, а я по глупости попалась в ловушку?

Становится жарко.

С другой стороны — что мне остаётся делать? Думаю, даже при самом худшем раскладе я смогу всё объяснить Богдану. А остальные… может, этих людей я потом и не увижу никогда. Успокаивая себя такими размышлениями, начинаю работать.

Вскоре появляется Лиза — в темно-зеленом платье и с красным лицом. Объясняет, что лицо красное не потому, что она обгорела, а «просто очень хотелось попробовать тот новый крем с кислотами, что хвалила Маша».

Настроение у Лизы прекрасное: она болтает, не умолкая. Теперь я знаю, что Новый год на Бали называется Ньепи, или День Тишины. В это время нельзя покидать дома, разговаривать, работать, развлекаться, включать свет, потому что только так можно заставить демонов поверить, что на острове никого нет.

Пока я раздумываю, что мне делать с этим знанием, приезжает Майер. Увидев меня, хмурится. Заходит в кабинет, и через пару секунд я получаю сообщение:

«Почему ты пришла?»

«Потому что прекрасно себя чувствую».

Конечно, это только часть правды. Я действительно чувствую себя лучше, но вышла потому, что всё-таки боюсь пропустить что-нибудь важное.

«Загранпаспорт взяла?»

«Да. И российский тоже».

«Задержаться после работы можешь?»

Интересно, что всё это означает?