В кабине их было двое. Яростно матерясь, они попрыгали на землю и, не раздумывая, бросились к «УАЗу». В руке у одного Гуров заметил монтировку. Прихрамывая, он сделал шаг навстречу и предостерегающе крикнул:

– Стоять на месте! Милиция!

– Я те дам милиция! – заревел в ответ человек с монтировкой, и Гуров узнал по голосу Сидоренко. – Ты что творишь, падла!

Он уже бросался на Гурова, взмахивая над головой монтировкой, но тут его товарищ, неожиданно перехватив его сзади за талию, крикнул:

– Тихо, Вадим, остынь! Не надо. Сейчас разберемся.

– Я разберусь! – неистовствовал Сидоренко, пытаясь вырваться из объятий. – Пусти!

Самохин выступил вперед и, подняв руку с пистолетом, сказал внушительно:

– Ты его пусти, если он так просит. Пусть помашет монтировкой! У нас тут адвокатов нет.

Сидоренко, узрев перед своим носом дуло, сразу обмяк, перестал биться и только матерился сквозь зубы, выпуская последний пар. Его спутник, поняв, что опасность миновала, отпустил Сидоренко и вкрадчиво обратился к оперативникам:

– Вы, мужики, на него не обижайтесь! Он у нас горячий, как утюг, хе-хе… А вы его так круто подрезали, машину вон теперь без буксира не вытянуть… Тоже понимать надо. Какой водила такое стерпит?

Было говорящему лет тридцать. Он казался рассудительным и спокойным. В косом свете фар Гуров рассмотрел худощавое интеллигентное лицо. Такое лицо могло быть у какого-нибудь молодого ученого, например, археолога или геолога, возвращающегося из экспедиции. На мысль об экспедиции наводила одежда парня – запыленная брезентовая куртка, тяжелые ботинки, джинсы с налипшей понизу глиной. Но Гуров решил не поддаваться первому впечатлению.

– По поводу вашей истерики у нас никаких претензий, – сурово сказал Гуров. – Я на это даже внимания не обратил. Много таких у меня перед носом кулаками махали… Меня другое интересует – что везете, орлы залетные?

– Ну так груз у нас специальный, – солидно ответил «интеллигент». – Живой груз. Документы в порядке.

– Так каждый может сказать, – сурово произнес Самохин. – Предъявите!

– А заодно и ваши тоже, – добавил Гуров. – Есть у нас насчет вас определенные сомнения.

– Так это… – со смущенной улыбкой отозвался «интеллигент». – Какие же могут быть сомнения? Все законно. А документы у экспедитора, ага. В смысле, не наши, конечно, а на груз документы.

При этих словах все невольно повернули головы в ту сторону, куда уходил грузовик, в котором, по идее, должен был сидеть экспедитор. Свет его фар медленно растворялся в темноте ночи. Его колеса вот-вот должны были коснуться асфальта. Во всяком случае, «интеллигент» очень на это надеялся. Как, впрочем, надеялся он и на благополучный исход в переговорах с Гуровым. Видимо, подобные ситуации были не так редки в его практике.

– Догонять будете? – почтительно спросил он у Гурова. – Экспедитора нашего?

Гуров на секунду задумался. Как ни странно, а этот скользкий тип попал в самое больное место. В его словах был смысл. Гуров обернулся к Самохину и негромко сказал:

– Ну-ка, в самом деле, сгоняй до шоссе, посмотри, что там Стас делает.

– А как же вы, Лев Иванович? – заволновался Самохин.

– Спокойно! Справлюсь, – категорически сказал Гуров. – Делай, что приказано.

Самохин с сомнением посмотрел на него, но ничего больше не сказал, кивнул и прыгнул за руль. «УАЗ» взревел, из-под колес его полетела грязь, и он умчался. Стало темно.

– Ну так, с экспедитором вашим мы разберемся, – продолжил Гуров. – А теперь хотелось бы все-таки на ваши документы посмотреть. У вас фонарь ведь есть?

Ожил Сидоренко. Он сходил к машине и вернулся с большим фонариком, который молча протянул Гурову. Тот зажег его и осветил замусоленный паспорт, который предупредительно развернул перед ним «интеллигент».

– Дорохов Евгений Витальевич, – прочел вслух Гуров и с преувеличенным уважением добавил: – А вы, оказывается, москвич, Евгений Витальевич! Надо же! А к нам в глушь как же занесло? Наверное, я бы ни за что из Москвы не уехал. Жил бы там и жил – как сыр в масле катался!

– В Москве тоже бесплатно не кормят! – уже с легким оттенком превосходства сказал Дорохов. – Крутиться надо, товарищ милиционер. Особенно если хочешь как сыр в масле. Вот и мы тоже крутимся, как умеем. Дальние перевозки – по заданию и при содействии Академии наук, между прочим! Можете сами убедиться!

Он полез во внутренний карман и достал оттуда конверт из плотной бумаги. В конверте оказалось письмо на официальном бланке Академии наук за подписью одного из ее административных чинов. В письме несколько туманно говорилось о некоем совместном проекте между АН и некоей группой европейских ученых, который имел целью сохранение и приумножение фауны Прикаспийского региона. По расплывчатому тону письма сразу становилось ясно, что никакой действительной силы оно не имеет и предназначено только для запудривания мозгов патрульным в российской глубинке, где невольное уважение к слову «академик» сохранилось и поныне.

«Пивоварова работа! – подумал Гуров. – За пару сотен долларов любой делопроизводитель подкинет пачку бланков. А подпись может вообще не иметь ни к кому отношения. Главное, бумага красивая и солидная. До определенного момента вполне может сработать. Характерно, что накладные только у экспедитора, а эта писулька, кажется, роздана всему личному составу. Академики!»

Однако внешне он продемонстрировал полное уважение к представленной бумаге и не сделал никаких замечаний. Только когда Дорохов, тихо торжествуя, прятал письмо обратно за пазуху, Гуров сочувственно заметил, кивая на машину:

– А ведь начальника вашего предупредить все равно надо. Сами не выберетесь. Еще, глядишь, груз пострадал. Научное везете что-то ведь…

Он шагнул по направлению к фуре. Дорохов поспешно сказал:

– Да с грузом все в порядке! А с шефом я сейчас созвонюсь. Вы можете не беспокоиться.

– Да как же мне не беспокоиться? – пробормотал Гуров, подходя к машине сзади и при свете фонарика делая попытку отстегнуть брезент от заднего борта. – Когда как раз под эту марку наладились с юга редких животных на продажу возить. Вот и сейчас, говорят, партию пеликанов в западные края везут. И тоже под ученых маскируются…

Ему наконец удалось отстегнуть брезент, но заглядывать внутрь он не спешил – мешала нога, которая от тупой горячей боли стала будто в два раза тяжелее, а кроме того, интуиция подсказывала Гурову, что сюрпризы только начинаются. Но он сделал вид, что намерен заглянуть внутрь, и это решило все.

Вдруг брезент распахнулся, и над головой у Гурова возникла тень еще одного человека. Не говоря ни слова, человек этот взмахнул руками, в которых держал толстый металлический прут, и со всего размаху обрушил его прямо на макушку Гурова.

Он вложил в этот удар всю свою силу и не рассчитывал промахнуться. Но Гуров ожидал чего-то подобного и был наготове. Реакция у него до сих пор оставалась отменной. Ему даже не пришлось сильно напрягать больную ногу. Гуров просто чуть сместился в сторону и выронил фонарик, который теперь только мешал. Стальная дубинка просвистела в нескольких сантиметрах от его плеча и без толку врезалась в деревянную обшивку борта. Человек наверху потерял равновесие, и в этот момент Гуров ухватил его за руку и сильно рванул на себя. Человек с коротким криком перекувырнулся через борт и ткнулся носом в мокрую землю. Больше он не двигался.