У него звонит телефон. Он хватает трубку и резко отвечает:

— Алло? Да, она здесь. К сожалению.

Передает мне трубку:

— Это вас.

— Спасибо.

Так и хочется добавить «Дик», но, к счастью, его стальной взгляд останавливает меня.

— Алло? — говорю я в трубку.

— Холли, это ты?

Это Джо.

— Я!

— Ты читала сегодняшний выпуск «Бристоль джорнал»?

— Нет, — медленно говорю я. — Я купила газету с «Дневником», «Бристоль джорнал» я не покупала.

— А ты купи, — сурово говорит Джо. — Они уложили нас на лопатки.

Я кладу трубку и некоторое время сижу в задумчивости. Джеймс поглощен работой с бумагами.

— Выйду на секунду, — говорю я. Беру кошелек и выбегаю из офиса. Через пять минут я стою за углом в газетном киоске, покупаю «Бристоль джорнал». Бегу обратно в отделение, тяжело дыша, добираюсь до второго этажа и сажусь за свой стол. Быстро пробегаю глазами заголовки, страницу за страницей. Искать приходится недолго. Заголовок на третьей странице поражает меня в самое сердце: «Культурно образованный грабитель крадет бесценные предметы антиквариата». Читаю.

«Ограблен Себастьян Форгуар-Уайт, полковник в отставке. Ночью из его дома были похищены фамильные антикварные ценности. По данным следствия, грабитель взломал окно и проник в дом поздно ночью. По словам одного из соседей, «грабитель, должно быть, обладал всей необходимой информацией. Форгуар-Уайт хранил в доме очень ценные вещи». Полиция сбита с толку, так как на месте преступления не было найдено ничего, кроме пряди волос, отправленной на анализ ДНК, и странной субстанции. Первыми на место преступления прибыли детектив Джеймс Сэбин и журналистка из «Бристоль газетт», прикрепленная к детективу с целью создания эксклюзивного «Дневника», но, как обычно, «Бристоль джорнал» сообщает вам новости первая. Продолжение на седьмой странице.»

Я глубоко вздыхаю и тупо гляжу на страницу. Мой мозг лихорадочно перебирает факты. Кто мог получить подобную информацию?

— Э… детектив Сэбин!

Он оборачивается и заинтересованно поднимает брови.

— Вы это видели? — спрашиваю я, указывая на газету.

— Я предпочитаю иметь дело с фактами, а не с вымыслом, — говорит он, переводя взгляд обратно на свои бумаги.

— Думаю, вам стоит на это посмотреть.

Я передаю ему «Бристоль джорнал» и терпеливо жду, пока он прочитает статью. На его лице сначала отражается недоверие, затем злость. Он смотрит на меня.

— Какого черта?! Ну все! — ревет он. — С меня довольно! Вы ответственны за это, и я надеюсь, что на этом ваш глупый «Дневник» закончится!

Неделя напряженности сказывается на моем состоянии. Вы слышали это?

— Глупый? — визжу я (к сожалению, визг — самое подходящее слово). — Мой «Дневник» не глупый! Если вы такой надменный и великий, это еще не значит, что все остальные глупы.

— Кто это надменный? — кричит он.

— Вы надменный.

Я ищу глазами Келлума. Он с невинным видом сидит за своим столом и смотрит на нас.

— Разве он не надменный, Келлум? — выкрикиваю я.

Келлум улыбается и кивает. Все с интересом поворачивают к нам головы.

— Видите? — выпаливаю я в ответ Джеймсу Сэбину. — Келлум тоже считает вас надменным.

— Вообще-то, — вмешивается Келлум, — я не хотел сказать, что Джеймс надменный. Я согласился, потому что он бывает надменным, но далеко не всегда.

— Не лезь, Келлум! — гремит Джеймс Сэбин.

— Вы с самого начала относились ко мне с предубеждением, — не растерявшись, продолжаю я. — Вы ищете любой повод, чтобы избавиться от меня. Вы неконтактны, трудны в общении и вообще тормозите работу. Вы не понимаете одного, мистер Крутой Детектив, что пока вы тут слоняетесь, изображая супергероя, жизни других людей… — я делаю секундную паузу: не слишком ли это все драматично? Да и черт с ним. — Жизнь других людей, их карьера катятся к чертовой матери просто потому, что вы, видите ли, не можете выдержать моего присутствия в течение нескольких недель. Стыдно.

Все это прозвучало, как в плохом кино сороковых годов. Я замолкаю и начинаю сжимать пальцы. Раздаются жидкие аплодисменты, но они тут же замирают под взглядом Джеймса Сэбина.

— Вы не представляете, мисс Колшеннон, — тихо говорит он, повернувшись ко мне, — как меня раздражает ваше присутствие. Вы как надоедливая муха, которую никак не удается прихлопнуть. Каждый из нас работает за троих, и вдобавок к этому мне приходится иметь дело с вами. Что вы во все лезете? — Он делает паузу. — Мне придется сообщить шефу об утечке информации.

Джеймс встает, поворачивается на каблуках и удаляется, чтобы выполнить свое обещание.

Несколько минут я сижу в полном оцепенении. Ну что, Холли, как тебе это нравится? Что ты думаешь о своей работе в полиции? Некоторое время я размышляю над тем, кто виноват, а кто прав в данной ситуации. Наверное, мы оба правы по-своему. Но все-таки я права больше. Я вздыхаю и в отчаянии беру трубку, чтобы сообщить Джо о том, что «Дневник» может оказаться короче, чем мы думали. Набираю его номер.

— Алло?

— Джо, это Холли.

— Ты прочитала?

— Да. Детектив Сэбин пошел докладывать начальству.

— Дерьмо.

— Ага. Они могут попросить меня отсюда. Мягко говоря.

— Только через мой труп, — рычит он.

Не думаю, что «через мой труп» — подходящее в данном случае выражение.

— Ты не знаешь, откуда в «Бристоль джорнал» появилась эта информация?

— Нет, но я попробую узнать, если это поможет делу.

Я вешаю трубку.

Первым делом звоню Робин. Сначала она просто не понимает, о чем я, но, после того как я в подробностях рассказываю ей о случившемся, собирается с мыслями. Новости шокируют ее не меньше, чем меня, так как она тоже обеспокоена судьбой «Дневника». Она сообщает, что пиар-отчет по делу ограбления вышел только сегодня и в него не входила информация о найденных на месте преступления пряди волос и странного вещества. Я рассказываю ей о нашем конфликте с Джеймсом Сэбином. И она делает как раз то, на что я надеялась, — звонит своему шефу, чтобы обеспечить будущее нашему проекту. Я улыбаюсь и выхожу из офиса. От меня не так-то просто избавиться.

Вернувшись на свое рабочее место, я снова просматриваю статью. Возвращается Джеймс Сэбин.

— Ну что? Собирать вещи? — спрашиваю я.

— Пока нет. Но пусть это вас не слишком обнадеживает, — резко произносит он.

Определенно, слова «прости и забудь» не являются девизом семейства Сэбин.