Нармин не спалось. Ее привычно мучили мысли о Лотэссе и о Валторе. И как так могло случиться, что бесконечно далекая от веры аристократка не только обладает даром Маритэ, но и превосходит по силе саму владычицу? Почему именно она?! Еще недавно в Храме все, начиная с Лавинтии, носились с Нармин, восхваляя ее ум и удачливость. А теперь? Теперь появилась избранная! И, конечно, о старшей жрице, привезшей в Храм короля и эту самую избранную, все тут же позабыли. Какая неблагодарность и несправедливость!

Нармин знала, что в эту ночь Лотэсса проходит испытание в подземелье Храма. Сама Маритэ должна явиться ей. Сознавая, что поступает не совсем правильно, старшая жрица все же изо всех сил молила богиню, чтобы та не почтила явлением новую избранницу. Хватит с Лотэссы Линсар того, что она самая красивая и знатная девушка Элара и королевская невеста в придачу. Если она станет еще и самой могущественной жрицей… Нармин даже думать об этом не желала.

Но неожиданное возвышение соперницы в глазах жриц было досадной мелочью по сравнению со скорым отъездом короля. Его величество собирался покинуть Храм через день после испытания эньи Линсар. Если в первые дни после прибытия Нармин упивалась внезапной славой и осознанием выполненного долга, то позже, с каждым днем все сильнее, ощущала страх приближающегося расставания с Валтором. Он уедет, так ничего и не узнав о ее любви. И вряд ли когда-нибудь вернется. Если надумает забрать Лотэссу, то пошлет за ней Торна или даже кого-нибудь попроще.

Девушка села на кровати. Мысли лихорадочно кружились в голове, сердце стучало как бешеное. Она его не отпустит! По крайней мере, не даст уехать, не сказав о своих чувствах. Что бы Валтор не ответил на ее признание, все будет лучше, чем вечное сожаление об упущенной возможности. Нармин быстро оделась, наспех провела гребнем по волосам и, задыхаясь от волнения, направилась к комнатам, что служили временным пристанищем короля. Дойдя до дверей, она решительно постучала, чтобы отрезать себя путь назад. Нармин не опасалась быть застигнутой другими жрицами. Все же ее авторитет в Храме был достаточно высок, и она полагала, что имеет право на личную беседу с королем в любое время без опасения бросить тень на свою репутацию.

На стук никто не отозвался. Ни единый звук не нарушил ночную тишину. Девушка постучала вновь, на этот раз еще настойчивей. И опять ни единого шороха. Неужели Валтор так крепко спит в тот момент, когда его драгоценная невеста проходит обряд? Даже не волнуется? С одной стороны, неожиданно безразличие короля к нареченной чрезвычайно порадовало жрицу, с другой — смутно насторожило. Как-то уж очень на него не похоже. Кроме того, Нармин было известно, что его величество закатил скандал, протестуя против испытания. Что-то здесь не так.

И вдруг мысль, острая и болезненная, как удар кинжала, пронзила сознание жрицы. Валтора нет в комнатах. Скорее всего, он отправился либо к владычице, требуя отменить или прервать обряд, либо прямо в подземелье — к Лотэссе, что гораздо хуже. Нармин решила начать проверку своей догадки с храмового подвала. Если она ошиблась, то к владычице всегда успеет сходить.

Старшие жрицы хорошо знали историю и предназначение подземелья. Не так уж часто туда кто-то оправлялся в надежде узнать волю богини, но каждой из девушек в ночь своего посвящения в сан старшей жрицы надлежало провести в подвале несколько часов. И, как правило, хотя бы раз за ночь кто-то из служительниц Маритэ проверял, как чувствует себя посвящаемая, наблюдая за ней в узкое оконце, находящееся практически у самого свода подземелья. Наблюдение за избранными, напротив, находилось под строжайшим запретом, поскольку являло собой таинство общения между Маритэ и ее избранницами. Но сегодня Нармин решилась нарушить священный запрет. Почему-то в глубине души девушка была уверена, что Маритэ не снизойдет до лишенной веры Лотэссы Линсар. Вся эта история с могущественным даром казалась жрице ошибкой и нелепостью. Она лишь взглянет на Лотэссу, чтобы убедиться, что та одна в подземелье, и сразу же вернется.

Спускаясь по ступеням, ощущая холод и затхлость, исходящую от каменных стен, жрица чувствовала все меньше уверенности в том, что поступает правильно. Точнее, она была уверена в обратном. Но она не находила в себе сил повернуть назад. Преодолев лестницу, у самого подножия Нармин свернула направо от двери, ведущей в подземелье, и вновь поднялась, на этот раз всего на несколько ступеней. Длинное узкое помещение, скорее напоминающее коридор, заканчивающийся тупиком, служило одной цели. Если стать на колени и прильнуть к отверстию в полу, можно увидеть, что творится в подземелье. Жрица так и сделала.

За время пребывания в подземелье глаза Нармин привыкли к темноте, и она без труда разглядела картину, которую лучше бы не видеть. Король, ее возлюбленный Валтор, был там. Он полулежал на полу, сжимая в объятиях спящую Лотэссу. Жрица не могла разглядеть взгляда, которым король смотрел на свою нареченную, но зато прекрасно видела, как он склонился, чтобы нежно коснуться губами волос спящей девушки. У Нармин потемнело в глазах и перехватило дыхание от отчаяния и гнева. В этот момент Лотэсса во сне зашлась очередным приступом кашля, и страдание, исказившее лицо Валтора, страшной болью отозвалось в сердце жрицы.

Будь она проклята, эта Лотэсса Линсар! И никакие доводы благодарности больше не сдерживали Нармин. Да лучше бы она умерла тогда от рук чудовища, чем сейчас созерцать подобные сцены. И эта мерзавка еще строила из себя неприступную страдалицу, исполненную ненависти! А сама бегала к королю по ночам в гостиницах! И этакую падшую девицу Лавинтия мечтает сделать жрицей, а когда-нибудь в будущем и владычицей? И это — избранница Маритэ?! Нармин, конечно, знала, что пресветлая Лавинтия, загоревшись мечтой о жрице на троне, не возражала против будущего брака Лотэссы с королем, но все же столь вопиющее попрание всего святого невозможно терпеть. Надо немедленно отправиться к владычице и раскрыть ей глаза. Пусть знает, во что превратила избранная ту ночь, когда ей надлежало ожидать явления богини.

Нармин не удержалась от искушения бросить последний взгляд на Валтора и его беспутную невесту и пожалела об этом. Лотэсса затихла, но, судя по всему, так и не проснулась, а король гладил ее по волосам и, склонившись к уху девушки, должно быть, шептал какие-нибудь глупые нежности, за любую из которых Нармин отдала бы жизнь. Не в силах терпеть дольше эту пытку, жрица почти что побежала по ступеням вниз, а затем вверх — к выходу из подземелья. Она задыхалась от быстрого бега и от душивших ее слез. Догадываясь о чувствах Валтора к Лотэссе, девушка утешалась лишь фактом неизменной холодной ненависти эньи Линсар к его величеству. И вот теперь, когда совершенно неожиданно выяснилось, что и невеста отнюдь не равнодушна к будущему супругу, последняя надежда рассыпалась острыми осколками, царапающими душу.

Что ж, она хотя бы отомстит. Отомстит им обоим! Однако, выбравшись из подземелья, девушка задумалась, а стоит ли в такой час врываться к владычице, будить ее, чтобы пересказать возмутительную новость. Самое страшное уже все равно случилось, и факта взаимной привязанности Валтора и Лотэссы уже ничто не изменит. Узнав о вопиющем нарушении храмовых традиций, Лавинтия, естественно, тут же выставит его величество вон, чтобы вновь оставить избранную в одиночестве в надежде на явление Маритэ. А если богиня все-таки явится? И провозгласит что-нибудь о великом предназначении Лотэссы Линсар? Нет, Нармин такой расклад не устраивал. Пусть уж лучше сначала всем станет ясно, что Маритэ не снизошла до неверующей самозванки, а потом вдобавок старшая жрица раскроет владычице глаза на то, как и с кем провела ночь ее новоявленная любимица.