Впрочем, один раз непобедимый генерал два не попал в плен. Он долго и безуспешно добивался расположения приглянувшейся ему особы, и… чудо вершилось! Одурманенная блеском славы, окружавшей его (Кульнев только что провел свои войска по льду Балтийского моря до самого Стокгольма, после чего немедленно был заключен Фридрихсгамский мир, положивший конец затянувшейся войне и вновь присоединившей к России Финляндию), она согласилась стать женой этого монстроподобного добряка, но при одном условии: Кульнев навсегда должен оставить военную службу. Ученик Суворова, герой многих славных компаний, человек, живший только ради защиты Отечества, он, наверное, так и не понял, что это не отказ, простое самодурство избалованной дряни... С его ВЫСОТЫ ему этого было просто не понять. Он был огромен! Огромен во всем: в мужестве, щедрости, в скромности, в славе…Это про него Давыдов позже писал: "… жил огромный человек, расточитель славы.." Казалось, он просто иногда не понимает, как могут быть люди такими.. мелкими?!.

— Нет, я действительно не понимаю, — продолжал между тем Кульнев. — Он ведь все — таки офицер… хоть бывший, но — офицер!

— Да все просто, Яков Петрович, — сказал Волконский, раскуривая трубку. — Тщеславие. Вот и весь секрет. Этот недомерок в треуголке невероятно тщеславен. Он весь состоит из самомнения. Всего остального для него просто нет. Ради своих амбиций он готов… Как же он говорил? А, вот! "Когда я его-то хочу, меня ничто не остановит. Ради своей цели я готов целовать задницы!" Он убивает тысячи и сотни тысяч только ради своих амбиций. А уж такая "мелочь", как дамы… Они для него что-то вроде брадобрея или горничной — при необходимости воспользовался их услугами и пошел дальше, даже не вспоминая…

— Но они-то?! Они — то как соглашаются?! Не горничные ведь, не посудомойки…

— Кто-то из того же тщеславия: император, он и во Франции император… А кто-то по необходимости. Например, когда он указал на Марию Валевскую, то ее (при живом-то муже!), уговаривали всей Польшей: " Вы должны это сделать ради Речи Посполитой!".

— Но мне кто-то говорил, что он любит Жозефину…

— Когда любят, не бросают, даже если женщина не может родить ему ребенка. Он и в свою нынешнюю жену просто ткнул пальцем, как в помидор на базаре, и ее родители быстро принесли покупателю заказ. Я иногда думаю, господа: вообще что-то человеческое в этом чурбане есть?

— Есть. Он очень самоуверен, — из-за сильнейшего акцента многие слова сэра Вильямса едва угадывались. — И когда он теряет эту самоуверенность, то впадает в полнейший ступор. Он больше ничего не может. Как трав…

— Как растение, — понимающе кивнул Волконский. — Да, я слышал о том эпизоде при выборе первого консула. Если б не его брат, Наполеона попросту выгнали бы подзатыльниками, как недоучку — школяра. А он стоял, весь красный, и только открывал и закрывал рот, что-то беспомощно лепеча… Нет, Наполеон умен, но какой это ум? Это ум выгоды и только выгоды. До его едва ли не в каждом городке Европы была своя мера и свой вес. Он дал общую меру: литр, грамм, метр. Он заставил работать даже чиновников, что еще не удавалось никому. У него самая большая армия в мире, но все эти мальчишки отобраны от дома силой и не хотят воевать за интересы самодура. Он дал Франции конституцию, но разглядывая ее проект, поморщился: " конституция должна быть краткой", а когда его помощник льстиво добавил: "И ясной?", презрительно бросил: "Темной! Что б была возможность двоякого толкования для правителя". Он вернул Франции уничтоженную революцией религию, но отделил Церковь от государства, и даже бахвально короновал сам себе, выхватив корону из рук римского папы. Краткое время побыв консулом, он уничтожил сперва "покушавшихся" на него якобинцев, потом расправился с "покушавшимися" на него монархистами и "глубокомысленно" изрекнув: "Это страшно, когда судьба республики зависит от одного человека. Это притягивает убийц. Надо обезопасить свободу республики созданием династии" — и стал императором. Появилась забавная формулировка: "Император, согласно конституции республики". Он не ожжет прожить без войны и дня. Помните го сакраментальное: Глупцы! Разве вы не понимаете, что настоящим властелином я буду лишь в Константинополе?!" Европа стала от него. Даже покорный ему ара римский же грозит отлучением от Церкви. Слишком много крови. Слишком много жертв ради честолюбия одного человека.

— Сей корсиканец целый век

Гремит кровавыми делами.

Ест по сто тысяч человек

И с…т королями, — неожиданно выдал эпиграмму подозрительно молчаливый до этого Давыдов.

— Денис! — укоризненно пророкотал Кульнев. — Ну что ж вы так, голубчик! Ведь чувствовал я что вы сейчас что нибудь такое… отчебучите…Молчащий Давыдов, это как… хм.. миролюбивый Наполеон…

— Как думаете, Яков Петрович — справимся? — переломил течение разговора Волконский, когда затихли раскаты хохота. — Я не жизнь опасаюсь, а за дело боюсь. Никола Удино — самый талантливый из маршалов Наполеона. Нас — десять тысяч, их — тридцать и, в основной массе — кавалерия. Да еще корпус Макдональда, идущий к нему на соединение... Этакая громада на Петербург прет.. Потеряем столицу — Европа нам такого позора вовек не простит.

— Большая беда, — подтвердил сэр Вильямс. — Моя Англия так надеется на Россию, но проклятый Бонапарте непобедим…

— Да бросьте вы эти глупости, голубчик вы мой! — возмутился Кульнев. — Ваш хваленый Бонапарт, может, и неплохой тактик, но стратег он бездарный!

— Вся Европа…

— "Вся Европа" это меньше чем треть России... Нет-нет, не вычисляйте, я не арифметическом смысле. Еще покойный Суворов гневаться изволил: "Тактику у мня украл негодяй! Встречу — заставлю вернуть краденое!". Жаль не дожил Александр Васильевич, а то бы Наполеон не то что в Россию, в Европу бы носа не казывал, — Кульнев привычно набил огромных размеров трубку, прикурил от взятой из костра веточки, выдохнул огромное облако дыма, едва не скрывшее в себе всю компанию слушателей и продолжил: — Ведь он, шельмец, се время эту краденную тактику и использует, лучшего выдумать не состоянии. Собирает силы большие, чем противника, дает один — два решающих боя, захватывает столицу и принимает покорную капитуляцию, грабя завоеванные страны так, что хоть лапти гвоздями к полу прибивай. А с Россией этот номер не пройдет. Еще Суворов завещал биться не числом, мним. Да глуп ваш Наполеон, вот и весь сказ. Слышали, как он солдат в Египте перед боем подбадривал: "пирамиды смотрят на вас!". Добавил бы еще: "Песок слушает вас. А Нил ощущает вас!" По-моему, там у него тепловой удар и случился. Солнце голову напекло — всего и делов. Это еще и хорошо, то его просьбу о поступлении на русскую службу в свое время отклонили. Жаль мне было бы солдат од его началом. Смотрите, что сейчас делает: при жаре необычайной, уже тысячу километров гонит своих солдат за армией Кутузова. А Михайла Илларионович — умница. Он же просто загоняет армию корсиканца, используя тактику "выжженной земли". Сколько было человек у Наполеона, кода он перешел Неман? И сколько осталось сейчас? Не дав и одного сражения, Кутузов уже сравнял силы и измотал противника. Хитрый лис. Хитростью Наполеона и возьмет. Заморит, закружит. По частям, по кусочкам разметает, словно стог трухлявого сна. А вот нам, голубчики мои, такого никак не позволительно. Бонапарт хитрит, основные силы на Москву бросив, а ударные — а Петербург. И кроме нас — противопоставить ему нечего. И что ж, что трое — а одного? Бывали и хуже переделки. А выстоять надо. Выстоять и разбить!