– Ты помнишь, что мы ужинаем сегодня вечером с Тоддом Мьюлдаром?

– Ровно в восемь, – ответил Ник.

Он с ужасом думал о предстоящем ужине. Мьюлдар позвонил ему несколько дней назад и сказал, что будет проездом в Фенвике таким тоном, что сразу стало понятно: без важного дела никому, тем более ему, не придет в голову «быть проездом в Фенвике», а уж тем более задерживаться в этом городишке на ужин.

– Я сказал Мьюлдару, что опишу ему наше финансовое положение перед ужином.

– Я попрошу при этом изложить все так, как оно есть.

– Бухгалтерия чем-то напоминает астрономию, – покачал головой Макнелли. – К одному астроному после лекции однажды подошла старушка и сказала, что он заблуждается, потому что земля плоская и покоится на панцире гигантской черепахи. «А на чем покоится черепаха?» – спросил старушку ученый. «Не заговаривайте мне зубы, молодой человек, – ответила ему старушка. – Черепаха всегда найдет, на что ей опереться».

– Ну и в какой роли ты выступишь сегодня перед Мьюлдаром? Астронома, старушки или, может быть, черепахи?

Макнелли пожал плечами.

– Короче, расскажешь ему все как есть. И будь что будет.

– Хорошо, – не поднимая глаз от тарелки, ответил Макнелли. – Будь по-твоему, директор здесь ты.

Телефон в кабинке у Одри зазвонил. Она посмотрела на номер звонившего и решила не поднимать трубку.

Одри хорошо знала этот номер. Это был номер женщины, регулярно звонившей ей раз в неделю с таких давних пор, что Одри уже не помнила, когда все это началось. А началось это тогда, когда был найден труп убитого сына этой женщины.

Женщину звали Этель Дорси. Это была приятная верующая негритянка, самостоятельно вырастившая четырех сыновей и гордившаяся ими, не имея ни малейшего представления о том, что трое из ее мальчиков по уши погрязли в бандитизме, торговле наркотиками и оружием. Когда сын Этель Дорси по имени Тайрон был найден застреленным в Гастингсе, Одри сразу поняла, что это убийство связано с наркотиками и, как и множество других связанных с наркотиками убийств, никогда не будет раскрыто. Теперь на Одри висело нераскрытое дело. Этель Дорси пострадала больше, она лишилась одного из сыновей, и Одри никак не могла набраться мужества и сказать бедной набожной женщине всю правду о том, что ее Тайрон погиб в перестрелке из-за наркотиков. Одри помнила слезы в глазах Этель, ее добрый открытый взгляд. Этель чем-то напоминала Одри ее бабушку. «Он хороший ребенок!» – повторяла Этель, и Одри была не в силах сообщить ей, что ее ребенка пристрелили, когда он торговал наркотиками. Пусть лучше Этель навсегда запомнит своего сына славным мальчуганом!

Этель звонила каждую неделю, вежливо извинялась и спрашивала, не нашли ли убийцу ее мальчика. А Одри говорила ей правду – нет, еще не нашли, но мы ищем и обязательно его найдем…

Одри было очень тяжело разговаривать с Этель. Она понимала, что убийца Тайрона Дорси, скорее всего, никогда не будет найден, а если случится чудо и его все-таки найдут, Этель Дорси узнает нечто такое, что будет для нее очень тяжелым ударом. И все-таки даже самый подлый бандит или вор – чей-то сын. Пренебрегать нельзя никем, а то придется пренебречь всеми. Иисус говорил о пастухе, оставившем все стадо ради поисков одной заблудшей овцы. Иисус сравнивал себя с этим пастухом.

Сегодня у Одри просто не было сил на разговор с Этель Дорси. Одри посмотрела на фотографию Тайрона, приклеенную к стенке ее кабинки вместе с фотографиями остальных потерпевших, чьими делами она когда-либо занималась. Она ждала, когда телефон перестанет звонить, и внезапно заметила сложенную вдвое белую бумажку, лежащую на коричневой папке, аккуратно подписанной ее собственной рукой: «Дело № 03486. Неизвестный белый мужчина».

Сложенная вдвое бумажка была похожа на самодельную открытку. Снаружи на ней была примитивно изображена церковь, а под церковью красовалась надпись готическим шрифтом: «Иисус любит тебя…»

Одри раскрыла самодельную открытку, примерно представляя, что ждет ее внутри.

«…но все остальные думают, что ты набитая дура!»

Одри скомкала плод жалкой фантазии Роя Багби и выкинула его в металлическую мусорную корзину. В стотысячный раз она посмотрела на уже желтеющую по краям карточку, приклеенную сбоку на мониторе ее компьютера: «Мы выполняем работу Бога на земле».

Интересно, что думает Рой Багби о своем труде? И думает ли он вообще?

Багби ввалился в отдел примерно через час.

– Отпечатки пальцев ничего не дали, – почти торжествующим тоном заявил он.

Значит, отпечатки пальцев убитого пожилого мужчины не совпали ни с одними из базы данных в Лансинге. Одри не очень удивилась. Отпечатки пальцев убитого могли быть в полиции лишь в том случае, если он ранее за что-нибудь привлекался.

– Из него извлекли пули тридцать восьмого калибра, – сказала она. – В латунной оболочке.

– Как нам повезло! – заявил Багби. – Такими пулями стреляет только тысяча разных пистолетов. Не больше.

– Не совсем так, – спокойно продолжала Одри, решив пропустить мимо ушей сарказм напарника и вести себя так, словно он действительно ничего не знает. – Когда в полицейской лаборатории посмотрят эти пули, там наверняка уточнят тип оружия.

Полицейская лаборатория штата Мичиган в Гранд-Рапидсе занималась оружием в этой части штата. Ее специалисты были очень опытными и с помощью разных приборов и базы данных интегрированной системы баллистической идентификации легко находили характерные следы оружия, в котором были применены те или иные боеприпасы.

– Значит, всего через полгода мы все узнаем, – сказал Багби.

– Я надеялась, что вы попросите провести анализ поскорее, когда отвезете туда пули.

– Я? – усмехнулся Багби. – Мне кажется, в Гранд-Рапидс лучше съездить тебе. Такой красавице стоит сделать глазки, и в лаборатории сразу бросят все остальное и вцепятся в твои пули.

– Хорошо. Я сама отвезу пули, – процедила Одри сквозь сжатые зубы. – А что сказали наши осведомители в Гастингсе?

– Никто из стукачей и слыхом не слыхивал о стариках, покупающих крэк в Свинарнике, – буркнул Багби с таким видом, словно делает Одри великое одолжение.

Свинарником в народе звали Гастингс, и Одри этому не удивлялась.

– При этом у него в кармане был не настоящий крэк.

– Ну да, – отмахнулся Багби. – А что ты хотела? Так всегда делают со старыми белыми придурками. Подсунули ему какой-то порошок и скрылись с деньгами.

– Это раздавленное лимонное драже, – сообщила Одри.

– Какая разница, что это такое! Может, старикан что-то заподозрил. Может, он потребовал деньги назад. Может, стал угрожать. Вот его и пристрелили. Забрали бумажник и унесли ноги. И дело с концом.

– А почему не забрали драже?