Потом я вернулся в отделение «Скорой помощи», где врачи все еще трудились над Ником.

- Как он?

- Боюсь сказать, - ответил врач. - Заполните этот бланк, и мы примем его условно и поместим в отдельную палату. Идет?

- Прекрасно. Его мать и психиатр прибудут в течение часа.

Доктор поднял брови.

- Он тяжело болен?

- Вы имеете в виду психически? Да, достаточно тяжело.

- Я так и подумал. - Он засунул руку под халат и вытащил оттуда клочок бумаги. - Этот листок выпал из нагрудного кармана вашего приятеля.

Доктор передач мне листок; на нем было написано:

«Я убийца и заслуживаю смерти. Простите меня, мама и папа. Бетти, я тебя люблю».

- Ведь он не убийца, нет? - спросил доктор.

- Конечно нет.

Ответ мой прозвучал не слишком убедительно, но, похоже, доктор мне поверил.

- Вообще-то такого рода письма полагается показывать полиции. Но парню и так худо. Мне не хочется причинять ему лишние неприятности.

Я сложил записку, спрятал в бумажник и ушел, прежде чем доктор успел передумать.

Я направился на юг в Империал-Бич. Кассирша придорожного ресторана рассказала мне, как разыскать «Хижины Кончиты».

- Только вам не захочется там остановиться, - предупредила она меня.

Доехав до «Хижин Кончиты», я понял, что она имела в виду. Местность имела такой разрозненный вид, словно тут долго орудовали археологи. На конторе висело объявление: «Доллар в сутки, дети бесплатно». Хижины при ближайшем рассмотрении оказались оштукатуренными хибарами, давно нуждавшимися в ремонте. Самая крупная из них, через весь фасад которой шла надпись «ПИВО и ТАНЦЫ» была забита досками. Лишь тополь, пышная зеленая листва которого отбрасывала на землю тень, несколько скрашивал безобразие окружающей обстановки. Я встал в тень и решил ждать, пока на меня обратят внимание.

Из хижины вышла грузная женщина. На ней было платье без рукавов, оставлявшее открытыми могучие коричневые руки, голову прикрывала красная повязка.

- Вы Кончита?

- Я миссис Флоренс Вильямс. Кончита вот уже тридцать лет как умерла. Когда мы с Вильямсом купили «Хижины», мы не стали менять названия. - Она обвела взглядом хибары, словно не видела гостиницы много лет. - Хотите верьте, хотите нет, но в войну они кучу денег приносили.

- Теперь конкуренция сильней.

- Кому это известно лучше меня? - Она встала рядом со мной в тени тополя. - Чем могу служить? Если вы коммивояжер, так понапрасну трудитесь. Я только что лишилась своего предпоследнего постояльца, - и она, словно прощаясь, махнула рукой в сторону одной из хибар, дверь которой была открыта.

- Рэнди Шеперда?

Она отступила на шаг и оглядела меня с ног до головы.

- Значит, вы за ним охотитесь? Я так и думала - неспроста Рэнди дал деру и даже вещичек не забрал. Беда только, что цена им грош. За них не выручишь и десяти процентов тех денег, что он мне задолжал.

Она смерила меня взглядом, я ответил ей тем же.

- А сколько же все-таки он вам должен, миссис Вильямс?

- Да за все годы несколько сотен наберется. Когда муж помер, Рэнди меня уговорил дать ему деньги - он хотел сокровища искать. Было это году, пожалуй, в пятидесятом, он тогда как раз из тюрьмы вышел.

- Сокровища искать, говорите?

- Ну да, эти закопанные деньги, - сказала она. - Рэнди взял напрокат машины разные, перерыл мой участок, да и вокруг все ископал. С тех пор ни я, ни гостиница никак не оправимся. У нас тут будто ураган пронесся.

- А я бы не прочь купить пай в вашем деле.

- Купите мой, недорого возьму. Уступлю за сто долларов, - быстро смекнула она.

- С Рэнди Шепердом в придачу?

- Надо еще подумать. - Разговор о деньгах взбодрил миссис Вильямс, ее мутные глаза заблестели. - А ну как вы деньги мне дадите, а сами его убьете?

- Я не намерен убивать Шеперда.

- Чего ж он тогда перепугался? В жизни не видела, чтоб он так дрожал. И почем я знаю, что вы его не убьете?

Я назвал себя и показал ей удостоверение.

- Куда он поехал, миссис Вильямс?

- Сначала покажите мне ту сотню долларов.

Я вынул из бумажника две бумажки по пятьдесят и протянул ей одну из них.

- Другую отдам после того, как поговорю с Шепердом. Где его найти?

Она показала на дорогу, ведущую на юг.

- Он идет к границе пешком, так что вы его не упустите. Да он и вышел всего минут двадцать назад.

- Что случилось с его машиной?

- Продал перекупщику где-то на дороге. Потому я и решила, что он надумал податься в Мексику. Он и раньше туда удирал. У него там дружки есть, они его припрячут.

Я направился к машине. Миссис Вильямс последовала за мной, передвигаясь с удивительной для ее комплекции быстротой.

- Только ни слова Рэнди о том, что я вам сказала, договорились? Не то он вернется и темной ночкой спустит с меня шкуру.

- Не скажу, миссис Вильямс.

Положив дорожную карту рядом на сиденье, я повел машину на юг. За окном потянулся фермерский край: сначала поля, где паслись коровы-голштейнки, затем бесконечные помидорные гряды. Овощи уже собрали, однако то тут, то там с высохшего куста свисал сморщенный красный помидор.

Километра через два дорога ушла в заросли колючих кустарников, машину затрясло на ухабах, и тут-то я увидел Шеперда. Он быстро, чуть не вприпрыжку мчался вперед, через плечо у него был перекинут тюк с постелью, голову прикрывала широкополая мексиканская шляпа. Прямо перед нами на фоне неба, как гигантская мусорная куча, вздымалась Тихуана.

Шеперд обернулся и увидел мою машину. Припустив со всех ног, он скрылся в зарослях, но вскоре показался снова. Он бежал по пересохшему руслу реки; шляпу он потерял, но тючка не бросил.

Я вылез из машины и пошел за ним. Из-под мексиканской сосны выползла гремучая змея, и я на мгновение забыл о Шеперде. Когда я снова поднял голову, Шеперд как сквозь землю провалился. Стараясь ступать как можно осторожнее и бесшумнее, я пробирался через заросли к дороге, которая тянулась параллельно пограничной полосе. Дорожная карта именовала ее Моньюмент-роуд. Если Шеперд задумал перебежать границу - Моньюмент-роуд ему не миновать. Я засел в придорожную канаву и поглядывал то в одну, то в другую сторону.

Я ждал больше часа. Птицы в зарослях привыкли ко мне, насекомые перестали со мной церемониться. Солнце медленно клонилось к закату. Я неторопливо вертел головой, как болельщик на теннисном корте, которому исход матча не слишком важен. Но тут Шеперд так рванул вперед, что мне стало ясно - для него сейчас удрать в Мексику важнее всего. Он выскочил из зарослей метрах в двухстах к западу, метнулся через дорогу - тючок колотил его по спине - и помчался вверх по склону к проволочной изгороди, отделяющей нас от Мексики.