— Ты не представляешь, "воробушек", какая она у меня сильная и умная. Они с дочкой столько вынесли из-за меня и не пропали. И сейчас прорвётся и Аду мне сохранит. Я уверен. — Вздыхал опоражнивая душу Рутковский.

Галя кивала и улыбалась. Широко улыбалась. Её скулы сводило от этой проклятой улыбки. "Все мужики без царя в голове. На какой чёрт ей его жена. Да хоть бы вовек не находилась. Похоже, до его умной головы это не доходит". И она вновь улыбалась и кивала. Главное жалости побольше на лице и сочувствия в глазах. Он рассказывал, она слушала и думала: "Какие же мужики болтуны. Не удивительно, что их столько в 37 покосили".

Получив первый сладкий презент от Рутковского, она не сомневалась в правильности выбранного пути. Похоже судьба действительно даёт шанс. Пара встреч есть, третью можно организовать самой. Самой в голову не пришло ничего, помогла опять же Галина Павловна. Притащила кулёк домашних лепёшек, присланных кому-то в посылке.

— Бери и топай. Скажешь, что из дома получила. Пришла, мол, за конфеты благодарить. Я спрошу у Казакова, и скажу тебе, когда это будет удобно сделать. Такой туз тебе в руки плывёт, ворошись.

— Здорово, — обрадовалась она, — это напомнит ему о доме, о семье и добавит в мою копилку плюсов.

— Соображаешь. Расслабит. Запомни, мужики, как дети или щенки. Кто их гладит, к тому они и тянутся. У тебя поле деятельности широкое. Соперница далеко, к тому же проигрывает тебе в возрасте. Всё в твоих руках. Дерзай.

— А, если он поймёт, что я имею на него виды и пошлёт меня…

— Моя дорогая, у тебя об уме мужчин искажённое понятие. Главное, вести правильную линию. Он должен быть уверен, что это судьба тебя бросает ему под ноги. И мучиться потом всю жизнь тем, что именно он совратил тебя, а не ты его поймала.

Получив благословение Шишмаёвой, она отправилась к Рутковскому. Та как в воду смотрела. Оказалось, мужики действительно просчитываемые и предсказуемые существа. Рутковский растаял. Боже, как они хотят, чтоб их любили и восторгались ими. Он, по-прежнему, в своём репертуаре рассказывал о дочери, вспоминая смешные случаи. То как она чуть не залезла в бак с горячей водой, то любила кататься и сидеть в тазике, то повисла на сосне. В общем, не счесть. Потом вспомнил, как катал её маленькую на лошади. Пусть говорит. Её дело слушать, улыбаться и кивать с чем она отлично и справлялась. Не заржавело ему вспомянуть и замечательную жену, на которую она чем-то так похожа. У Гали к ней претензий нет. Может, она и замечательная. Только её время ушло, а Галино стояло на пороге. Но пока оно через порог не переступило, она терпеливо слушала, дожидаясь своего часа. В следующий раз с шоколадом и гостинцами приехал он. Вызвал. Обнял за плечи. Увёл в рощу.

— Пойдём, "воробушек", побалакаем.

Она счастливо улыбалась. Вот это уже кое- что. И не важно, что придётся опять слушать его стенания о его сопливой дочери и "бесподобной" жене. Чтоб они провалились. Но зато она будет гладить его руку, успокаивая и преданно заглядывать в его бездонные глаза. Надо же, его жёнушка выходит ей ещё и помогает. И с чего решила, что у неё нет шанса и ей его не осилить? Потом Галина Павловна придумала послать её вместо себя с бумагами в штаб. Не важно, что маханули через голову. Проглотил, не турнул и подписал. Отлично всё получилось. Посадил даже чай пить, покормил, пожалел и посочувствовал. Что вот, мол, война не для детей. Можно подумать она рвалась на фронт. До чего приятный и вежливый, сказка. Опять ныл про семью. Ха! Её плечо было к его услугам. В общем, использовала любую возможность показаться ему на глаза. Народ не мог не засечь такого шебушения. Старалась в полную силу, чтоб массы заметили и оценили. Слухи гуляли почти киношные. В штаб она каталась при каждом удобном случае и неудобном тоже, с толком используя возможность зайти, поздороваться, по праву знакомой спросить, нет ли новостей о семье. Офицеры, вываливая от него и заметив её привычно ожидающую конца совещания, таращили глаза и усмехались. "Вот Рутковский даёт, детсад развёл!" Она представляла, о чём они думали. "Отлично!" Глаза его роднички светятся при её появлении. Рад любой возможности поболтать. Правда, смущается, как пацан. Но в начальника не играет. Похоже, он к ней уже привык. Значит, дело её продвигается вперёд. Жаль только, что такой непонятливый товарищ попался. Павловна и Казаков торопят. Но ей пока его упрямства свернуть не удалось. Как он выдерживает осаду… Не ясно, зачем ему та жена неизвестно где. Ведь каждый день убивают. И женщин вокруг достаточно, чтоб быть ему полезными. Вот упрямец. Почему бы ему не использовать её. Ведь привык. Ничего, капля камень точит, она не будет торопиться, как советует Шишманёва, а то ещё спугнёт. Он не похож на других мужиков, словно не от мира сего. Она подождёт своего часа. Он ведёт свою войну с гитлеровцами, а она со своей судьбой. Он полководец в своём деле, она в своём бою. Жизнь даёт в руки сразу всё. Он Рутковский. Она ж не дура, чтоб не воспользоваться. Только нельзя делать ошибок, надо быть умной и хладнокровно расчётливой. Точно такой же, каким был он с немцами. Именно так. Потому что влюблённая женщина дура. Она начинает жить не для себя, а для любимого. И тогда пиши пропало. Вот этого ей, как раз и не надо. У неё это уже было. Парень нравившийся ей, увлёкся её подружкой. Об ней, естественно, ничего не хотел знать. Других стоящих претендентов не было. Те, кто ухаживал за ней, не интересовали вовсе. Обидно. Но опыт всегда полезная вещь. Она хорошо усвоила, что мужчину можно взять ни чувствами, а умом. Интересно, где он теперь её любимый? Глупый вопрос, конечно же, на фронте. Может, ещё доведётся встретиться…

Сегодня с утра абсолютно всё не заладилось. Погода дрянь. Одежда мокрая, сушить негде. Устала, как чёрт. Два дня у операционного стола. Бои, раненные, опять бои и опять раненные… А тут ещё Галина Павловна принесла дурную весть. Нашлась семья Рутковского. Правда, не окончательно. Но по предварительным данным добралась до Новосибирска. Это надо же война, люди сотнями тысяч превращаются в навоз, а они пропахали всю страну и остались живые. Но ничего, это мало что меняет, она там, Галя тут. "Поборемся!". Шишманёва говорит, что в 45-ть у мужиков самый заводной, походный возраст. Только вот он что-то плохо заводится с ней. Народ давно уложил их в одну постель, а у неё ни тпру — ни мру. Никак не клюёт. "Наверное, я не могу себя преподнести". Галина успокаивает, что, мол, не беда, сдвинется. Москва и та не сразу строилась. "Да и куда ему деваться-то. Его, как зайца загнали в те силки. Просто у тебя нет опыта. Мужик обречён жить с бабой и это даёт нам шанс. Главное, умно им воспользоваться". Галя и без её нравоучений догадывается, но чем его взять. Уцепилась уже за то, что любит слушать песни. Поёт.

Сегодня счастливый день. Немцев без передышки на обед, попёрли от Москвы. Всеобщее ликование. Это наложилось на день рождение Рутковского. Козаков организует ему праздник. Потрясающая удача. Она настроена решительно. Павловна обещала создать условия. Она должна, наконец, его дожать. Не сделает этого сегодня пиши пропало. Правда, пока не знает как, но шла при всём параде. Нарядилась в хранящееся на дне чемоданчика довоенное бельё. Уже там, на месте узнала ещё одну "счастливую" новость. Его жена и дочь всё-таки написали ему. Судьба приготовила ей неприятный сюрприз. Люди гибнут, как мухи, а эти всё же выжили. Но это уже не имело решительно никакого значения. Она настроилась и завелась. Когда радостный Рутковский сообщил ей о такой "потрясающей новости", она с трудом натянула улыбку:- "Рада, ах, как рада, чтоб они провалились!" А мужики, что молодые, что старые такие ослы… Похоже, правда, верит, что она от восторга запрыгает. Придётся не разочаровывать. С жаром поздравляет, прижимается к широкой груди, целует в щёчку. Квохчет: — "Поздравляю! Ах, какая радость!". Казаков раздобыл где-то даже патефон. Все танцевали и Галя выводила своего кавалера в круг. Ведь танец это своего рода дозволенный ритуал ухаживания, прижимайся себе строй прелюдию к отношениям. А как же, разве не так, ведь во всех этих объятиях "на народе", рука к руке, на две груди один тон дыхания, есть свой подтекст. Танцуя, она ждала большего, но он был осторожен. Странно, такой эффектный мужчина и такой робкий. А она так старалась создать доверительный мир только для них двоих. И краснея шептала, и прижималась, и даже поправляла его жидкие волосы… Один танец сменялся другим, но сдвига никакого, их отношения топтались на месте. Компания, выразительно усмехаясь, не мешала им. Все такие. И, опять же, понимали: жизнь на войне ничего не стоит. Каждый наслаждается своим мгновением. Она собрав всю выдержку слушала его счастливые разливы о семье и ждала сигнала от Павловны. Наконец та объявила, что всех уводит, а Галю оставляет на уборку. Он естественно возражал, мол, есть кому, уберут, но Шишманёва была непреклонной. Она остаётся на одну лишь минутку. Минутка, понятно, растягивается и на час и на три… Он курил и приносил тарелки. У неё дрожало всё внутри, как перед экзаменом в институте. Зацепиться было совершенно не за что. Так-то можно и в этот раз не справиться с задачей. А Казаков помогает, видно, так усердно потому, что хочет осчастливить друга. Скорее всего, сам тот отказывается от его забот. Иначе бы её так не подталкивали, и Рутковский всё обделал сам. Вот вытерт тряпкой стол и составлены горкой тарелки, перевёрнуты стаканы. Что дальше? Остаётся одно. Попрощаться и уйти, но она не может. Глаза упираются в недопитую бутылку трофейного вина.