улыбнулся.

А дальше начался штурм крепости Оморт. Первый удар нанесли маги. Они обрушили на стены крепости всю силу и мощь стихийных заклятий. Землетрясения сотрясали землю, поднимая в воздух облака пыли и песка. Молнии разрезали небо, метко попадая в лучников и арбалетчиков крепости. Небо будто бы обрушилось на головы несчастных защитников форта. На них сверху падали ледяные глыбы, придавливая орков и дробя их кости. Уже слышались отчаянные крики несчастных.

Император поднял руку, и на толщу льда выступили колонны лучников с зажженными стрелами.

— Стрелы наложить! — послышался первый приказ командиров.

— Залп! — послышался второй приказ.

И небо озарилось огненным дождем из горящих стрел. И вот спустя мгновение я увидела, как дым начал подниматься от стен форта. Он начал гореть.

Маги снова возобновили свою атаку, швыряя огненные фаерболы. И решающим действием был нанесенный мощный «воздушный кулак», который они обрушили на подъёмный мост.

Всё, судьбы форта была решена. В бой вступила конница императора, и она просто смяла под собой выбежавший на защиту крепости гарнизон. Орков рубили и кромсали, насаживали на пики, отрубали головы.

Как и говорил император, пленные ему были не нужны. И вот спустя несколько часов я видела, как около сотни орков просто сбросили со стен самой высокой башни крепости. А тех, кого не сбросили и не обезглавили, вешали прямо на деревьях, что росли возле форта.

Я с отвращением посмотрела на императора:

— Надеюсь, вы пощадите хотя бы кошек крепости, или их тоже прикажете всех вырезать? — с ненавистью произнесла я.

— Не знал, что вы такая любительница животных, — произнес с сарказмом он.

— Да, я люблю животных, гораздо больше чем людей. И даже лошадей люблю, и мне очень жаль вашу лошадь, — произнесла я, и чуть осадив своего коня, подалась назад.

А в это время одна их стрел орков, пролетая мимо меня, попала прямиком в лошадь императора. Конь взвился, заржал и встал на дыбы, пытаясь сбросить своего седока. Проявив удивительное проворство, император успел соскочить со своего скакуна прежде, чем тот, взвившись снова, ускакал прочь.

— Найти стрелка! — взревел монарх, — Я лично отрублю ему руки!

Он посмотрел с яростью на меня, и липкий холодный пот выступил на моей спине.

— Ты видела это! И знала! — закричал он на меня.

Его лицо было красно от ярости:

— Ты…ты…ты… Я тебя…, - он не закончил, так как его прервал господин Готти.

— Ваше императорское величество, — вежливо проговорил советник, — Прошу вас, возьмите себя в руки, на вас смотрят ваши солдаты.

Это подействовало на императора очень отрезвляюще. Он тут же гордо выпрямился, и лицо его приобрело выражение спокойного достоинства.

В разговор вмешался Рамон:

— Стрелка вычислили, ваше императорское величество, но поймать не смогли. Он сам сбросился с крепостной стены и разбился о камни.

За весь оставшийся день император на меня не посмотрел ни разу. Я была безмерно этому рада, но в то же время эта странная отстраненность пугала меня. Я знала, что моя выходка не останется без последствий. Я понимала, что поступила необдуманно и глупо. Но, как говорится, сделанного не вернешь.

После этой чудовищной расправы над орками, я остаток дня провела в своём шатре. Мне была невыносима сама мысль о том, что даже издали я могла увидеть всех этих несчастных, что как гроздья были повешены на ветках деревьев близ крепости Оморт.

Весь вечер я провела в нервозном состоянии. На мои плечи обрушилось понимание своего поступка, вся серьезность ситуации.

И вот, уже ближе к ночи, когда я уже хотела ложиться спать, в мой шатер вошел сам император. Он медленно приближался ко мне, пригвоздив меня к месту своим пронзительным синим взглядом.

— Ждала меня? — произнес он как-то хрипло и вдруг схватил меня за руки и с силой притянул к себе.

Он прижал меня к своему телу и крепко обнял за плечи. Затем его губы припали к моей щеке, переместились на шею. Он одним резким движением рванул на мне жакет и оголил плечо, а затем припал к нему губами. Все это время я стояла, как парализованная. Меня сковал ледяной холод, меня даже потряхивало от ужаса, который у меня вызывали все его прикосновения.

Мои мысли метались в моей голове пойманной птицей. Вот и всё, он сейчас может сделать со мной все что угодно, даже убить. И я не могу сопротивляться. Какая глупая ситуация, как мерзко и пошло.

Внезапно он замер, а потом немного отстранился.

— В чем дело? — подозрительно посмотрел он на меня.

— Я не хочу этого, — тихо произнесла я.

Он отпустил меня и немного отступил.

— Я мог бы и приказать, — сказал он властно.

— Да, ваше величество, вы можете приказать, вы можете заставить, но не сможете принудить отвечать на ваши ласки, если мне того не хочется, — порывисто говорила ему я, — А ещё я знаю, что я вам нужна. Вы же не хотите лишиться оракула?

С этими словами я резко вытащила из своего сапога небольшой кинжал и приставила его к своему горлу. Я немного помолчала, а затем решилась сказать ему то, что давно засело в моей голове.

— Я не хочу быть вашей игрушкой, я хочу нормальной человеческой жизни. Не заставляйте меня идти на крайние меры, не доводите до отчаяния. Поверьте, мне нечего терять, меня ничто не держит на этой земле. Родителям я не нужна, родных и близких у меня нет, возлюбленного тоже. Была единственная подруга, которую у меня отнял ваш брат. Я никому не нужна в этом мире, и у меня ничего нет, кроме своей жизни. Вы можете отнять и её, если захотите.

От моих слов его всего перекосило от ярости. Его глаза светились гневом, на лице заходили желваки, а кулаки сильно сжались. Я понимала, что довела его до точки кипения. И очевидно он прилагал немало усилий, чтобы сдержаться и не убить меня прямо здесь и сейчас.

Я понимала, что ещё одно моё резко сказанное слово, и всё, он обратит меня в пепел и развеет его над глухими степями орков.

Я решила пойти ва-банк. Я убрала от своей шеи кинжал, опустилась перед императором на колени и протянула ему свой клинок.

— Казните меня, ваше императорское величество, — проговорила я покорно, — Ибо мне незачем жить.

Мои действия, очевидно, привели его в замешательство. Я видела краем глаза, как он замер и его дыхание выровнялось. Злость отступала, на её место пришло удивление.

— Думаю, не стоит торопиться с этим, — задумчиво произнес император, — Мы оба погорячились.

Затем он уселся в одно из раскладных