— Роман. Тепляков Роман Анатольевич. Врач-терапевт на восьмом участке.

— А этих откуда знаете? — и Люба кивнула в сторону Демьяновской компании.

— В свободное от основной работы время подрабатываю врачом в спортивном клубе. А эти друзья-товарищи — постоянные завсегдатаи там.

— И вам не помешает приучаться к прекрасному. Что, Бурыгина, готова пойти на бабский бокс? — усмехнулся Демьян, взял в руку ещё пару пирожков и направился к Любе, которая снова уселась на свою кровать. — Фигурка будет загляденье. Вместо меня будешь использовать боксёрскую грушу для выпуска пара. А? Рома, когда у женщин-новичков тренировка? Дашь ей своё добро?

— Ей? Дать-то могу, да мышечной массы маловато. В грушу ударит, сама же от неё и отлетит.

Люба только успевала переводить взгляд с одного на другого. Они обсуждали её, словно её здесь нет! Вот нахалы! Ничего не скажешь!

— А не боишься, что я потом тебя же и разукрашу? — в ярости выдала она.

— Чего злишься? — Демьян оставался спокойным. Похоже, ему нравилось доводить девушку, которая при нём терялась. — Говорят, что человек злится от собственного бессилия. Значит, тебе надо на айкидо: будешь учиться справляться с эмоциями. Решено. Завтра берёшь спортивную форму. После занятий идём в зал. Так и быть, сделаю тебе подарок в виде годового абонемента: спортзал, сауна, бассейн, массажи там всякие, инструкторы.

Он сел на стул, закинул ногу на ногу, почему-то загундосил и раскрыл пальцы веером.

— Спасибо, обойдусь без твоих подачек! Не нищие, — Люба гордо вскинула свой носик.

А Изольда уже хлопотала вокруг Свята, как курочка-наседка вокруг своих цыплят. Она то и дело подливала чай, подкладывала пирожки и тараторила:

— Хорошего человека должно быть много, кушай, Святушка.

— Изольда, хватит меня подкармливать. Меня и так уже слишком много.

Он потянул Изольду на себя. Она плюхнулась ему на колени. Они обнялись и крепко поцеловались. Настолько крепко, что стул на одну среднестатистическую персону не выдержал, крякнул и развалился под телами влюблённых.

В комнате все засмеялись.

— Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведёшь! — смеясь, сказал Демьян, подавая руку Изольде. — Вы как начали валяться на Карнавале, так до сих пор и не прекратили. Кстати, об этом. Мы же не просто так в общаге полы топчем. И, кстати, не ради Бурыгиной. Так что не зазнавайся. А то слухи уже поползли, что я за тобой бегаю. Быстро у вас на конвейер сплетни поставлены. Ты и в университет не ходила, наверно, чтобы проверить, приду я тебя навестить или не нет. Вот видишь, я такой наивный на удочку твою попался.

Он на лету поймал подушку, которую запустила в него девушка.

Люба подтянула под себя ноги. Обняла их и исподлобья смотрела на Демьяна, который вёл себя так, словно был у себя дома. Он подошёл к столу. Взял ещё один пирожок.

— Вкусно! Кто пёк?

— Это Любка привезла от родных, — сказала Изольда.

— Мне испечёшь? — он посмотрел на неё лукавым взглядом. — Я тебя в пятницу после занятий заберу к себе на дачу. Там будешь пирожки печь.

— Ка-ка-какую дачу? Ка-ка-какие пирожки? Я не умею, — она растерялась и густо покраснела.

А что если и правда заберёт к себе на дачу. С него сбудется.

— Что, девчонки, поедете ко мне на дачу? Там можно будет на лыжах покататься.

Первой отреагировала Изольда.

— Я со Святом хоть на край света.

— Мне учиться надо, — пискнула Люба.

— Там и будешь учиться. Между прочим, у меня есть сауна, — Демьян продолжал подтрунивать над девушкой. Ему было забавно смотреть, как она всё сильнее закутывается в свой плед, словно он мог защитить её.

— Ладно, у тебя есть время подумать до завтра, — он уселся на Любиной кровати, но не посмотрел в её сторону. — Ты — Вяткина? — без перехода спросил у Веры.

— Почему? — спросила настороженно Вера.

— Изольда не Вяткина, Бурыгина тоже, остаёшься ты.

— Я, и что из того? То Любку достал, теперь за меня взялся? Так не пойдёт, я и сдачи могу дать. — хмыкнула девушка. — Между прочим, я выросла в военном городке. Сейчас на плацу тебя уложу и заставлю отжиматься.

— Девчонки, а я могу узнать, откуда столько агрессии в наш адрес? Вроде, мы ещё не успели нагрешить по отношению к вам. Скажи, это же твоя тётя работает в Музкомедии костюмером? И она тебе давала костюмы для маскарада? Полагаю, ты была в костюме пиратки. Когда я приехал туда перед праздником, мне сказали, что четыре женских отдали. Мне выделили четыре мужских.

— Ну я — пиртка, и что из того? Вот тот, — и она указала на Жеку, — Тоже был пиратом. Я же не пристаю к нему. А ты графом там каким-то был.

— А кто цыганкой был?

— Я! — раздался голос Любы. — И что теперь? Не понравилось, как мы вас обставили? — и она, как это было на карнавале, показала ему язык.

— Хочешь, я для твоего языка найду применение получше. Веришь? Понравится. — хмыкнул он.

18.2

Демьян встал с кровати, взял стул, повернул его спинкой к Любе и уселся на него как на коня, сложив руки перед собой. Теперь он смотрел прямо на девушку.

От его взгляда по телу Любы побежали разряды. Ей хотелось опустить глаза, но не могла. Она сама не понимала, почему. Она ненавидела его всеми фибрами своей души, вернее должна ненавидеть. Он — мажор, который пользовался другими и потом выкидывал, как ненужные вещи. Почему тогда её тянуло поиграть с ним? Так хотелось, чтобы он влюбился в неё. Влюбился и стал другим.

Нет, недаром говорят, что горбатого могила исправит. Божечки, да зачем же он так смотрел ей на губы, словно хотел поцеловать?! Девушка интуитивно прошлась языком сначала по верхней губе, потом по нижней.

Демьян улыбнулся и показал ей знак: «Здорово!».

— А кто Летучей мышью был? — спросил он, снова глядя Любе в глаза.

Девушке показалось, что ей мощно дали под дых. Она закашлялась. Краска прилила к лицу.

— Ты меня спрашиваешь? — спросила она хрипящим от кашля голосом.

— Спрашиваю того, кто знает. А ты чего такая красная стала? Рома, глянь потом. Мне кажется, у неё давление подскочило.

— Жарко здесь. Ничего у меня не скакало, — ответила девушка.

— Вера, кто был в костюме Летучей мыши? — наконец Демьян «освободил» Любу из зрительных оков. И повернул голову в сторону Веры.

— Не знаю. Почему я должна знать? — ответила та, как можно беспечнее.

— Так ты же брала костюмы.

— А он… — девчонки переглянулись. — Он очень маленький был,