Глаза и вправду щипало, словно в них насыпали песок.

— А сколько всего листов? — спросила Вера.

— Всего… — Люба наклонилась к экрану и прищурилась. — Всего триста шестьдесят пять. Сколько дней в году.

— Хватит. Он же издевается над тобой. Ложись спать.

— Нет, я ещё немного посижу.

Проснулась Вера среди ночи от глухого стука. Зажгла настольную лампу.

На полу лежал сложенный ноутбук. Скорее всего, он и упал. Вера встала. Подошла на цыпочках. Подняла его. Положила аккуратно на стол. Потом вернулась к Любе, которая спала сидя, свесив голову на грудь. В руке была зажата перьевая ручка. На пододеяльнике, некогда чисто-белом, красовалось огромное тёмное пятно, эпицентром которого являлось перо той самой ручки.

Вера вздохнула, понимая, что это ничем не исправить. Аккуратно достала ручку из руки Любы и попыталась уложить девушку на кровать.

— А! Что! — встрепенулась девушка. Открыла сонные глаза, посмотрела на Веру. — Ты кто? — спросила. Закрыла глаза, бормоча: — Дефляторы капсульных правоотношений…

Люба съёжилась на подушке, словно больше не было места на кровати. Вера попыталась помочь подруге нормально лечь, но та вдруг стала яростно отмахиваться и кричать:

— Уйди отсюда! Слышишь! Уйди! И не смей ко мне своими грязными руками прикасаться! Тебя не должно волновать, кто был Мытучей Лышью, — в этот момент кулак Любы пришёлся прямо в глаз Веры.

Впервые в жизни девушка поняла выражение: «До звёздочек в глазах». Именно эти звёздочки она и увидела.

— Да пошла ты, — бросила Вера, трогая пальцами свой глаз.

Вдруг Люба схватила обеими руками Веру за руку, потянула на себя и, не отрывая глаз, запричитала: «Ну, поцелуй меня! Поцелуй меня ещё раз! Пожалуйста!»

Вера насилу вырвалась.

— Ну и страсти-мордасти в голове у нашей Любки творятся. Надеюсь, что фингала не будет, — взяла полотенце со стола, налила на его немного воды и собралась уже приложить к глазу, как воскликнула:

— Эврика!

Осенённая ей одной известной мыслью, она нырнула под одеяло и заснула сном праведника.

Люба проснулась с ощущением, что её всю ночь били. Ноги покоились на подушке. Под головой было скомкано незнакомое одеяло с чернильным пятном. А укрывалась она покрывалом, которое частично свешивалось на пол.

Девушка потянулась, посмотрела на будильник и закричала, как ошпаренная:

— Верка, через десять минут пара начинается! Вставай!

Откуда-то снизу чувствовалась вибрация телефона. Чтобы его найти, Любе пришлось перевернуть кровать. Она увидела пятнадцать пропущенных сообщений от абонента, который странным образом значился у неё в контактах, как «фон Айзенштейн».

Люба решила, что потом удалит шутника. Подбежала к Вере, потрясла её за плечо.

— Ты чего? — Вера повернулась на спину, потянулась. — Сегодня ко второй паре. Дай поспать!

— Вера, это что?

Люба показала на красивый тёмно-сливового цвета фингал под глазом.

Вера потрогала глаз. Нехотя встала, доползла до зеркала. Полюбовалась на себя, а потом, повернувшись к Любе, пафосно произнесла:

— Пострадала за правду.

— За какую правду? — сглотнула Люба. — Ты когда и где?

— С тобой ночью дралась, — Вера выставила одну ногу вперёд, руки поставила на бока. — Так что теперь ты мне должна будешь.

— Со мной? — Люба подошла к зеркалу. Встала рядом с Верой. Посмотрела на свои глаза. Потрогала. — А у меня нет.

— Щас, будет! Давай глаз, поставлю!

— Ой, мамочки, — взвизгнула Люба и отскочила от Веры.

А в это время дверь отворилась и в комнату ввалилась Изольда, в руках которой была картонная коробка с надписью «Французские булочки».

Люба, ненароком выбив коробку и поскользнувшись на выпавшей булочке, падая, зацепилась за пуговицу на пальто Изольды. Накрепко пришитая пуговица была тут же вырвана вместе с тканью, за которую она держалась.

Изольда некоторое время пыталась понять, что здесь происходило. Но увидев фингал под глазом Веры, которая устремилась к растянувшейся на полу Любе, схватила чайник и полила из него девчонок.

Раздался визг, который, походу, переполошил всех соседей. Ибо дверь отворилась и в комнату ввалился Игнат.

— А чего вы здесь делаете? — позёвывая спросил парень, рассматривая намоченных, сидящих в окружении рассыпанных по полу круассанов и булочек с шоколадом, Веру и Любу.

— Не видишь, булочки собираем, — недовольно рявкнула Вера. — Помоги лучше, чего уставился. Фингала, что ли, не видел? Я теперь ВерА Бланше!

Игнат присел, взял с пола круассан, протянул Любе, да так и завис.

Мокрая ночная рубашка прилипла к телу девушки. Сквозь ставшей от воды почти прозрачную ткань просвечивался розовый сосок. Парень сглотнул сухую слюну. Не отрываясь от прекрасной картины, столь волнительной для юного сердца, машинально откусил кусок круассана.

Изольда с высоты своего огромного роста наблюдала за тремя восседающими в луже воды, не выдержала, схватила Игната за подмышки, приподняла над полом, развернула и вытолкнула в дверь.

— Так что это у нас было? Из-за чего дрались? — грозно спросила она у хохотавших на полу подружек.

19.1

И всё-таки они умудрились опоздать на вторую пару. А всё потому, что Вере непременно надо было попасть в поликлинику. Изольда предложила намазать фингал бодягой, а Люба — приложить свежие газеты.

— Ты думаешь, что он, как увидит, что в мире творится, так сразу и сойдёт от ужаса? — веселилась Вера.

— Верка, а фингал точно я тебе поставила? Может ты того? Сама себе? — подозрительно посмотрела на неё Люба, закручивая волосы в тугой жгут и укладывая шишкой.

— Любка, я всё тебя спросить хотела, ты зачем волосы, как бабулька убираешь? Распустила бы. Все парни головы свернут.

— Не знаю, привыкла, — повела плечами Люба. Она брала с тарелочки шпильки и втыкала их в волосы.

Вера, уже одевшись, пританцовывала, подгоняя девчонок.

— Смотрите, какой мне подарок сделал Свят! — будучи около дверей неожиданно проговорила Изольда. — Хотела сразу похвастаться, да Игнат помешал. Боюсь, от такой красоты он сразу бы лишился чувств. И так, словно парализованный, пялился на Любкину грудь. Мне даже завидно стало.

Она достала из дамского рюкзака небольшой пакетик, в котором лежал аккуратно сложенный комплект дамского белья цвета шампанского. Нежная прохладная ткань была настолько приятной, что хотелось это чудо сразу примерить.

— Изольда, у тебя грудь не поместится в этом чепчике, — и Вера приложила к голове чашечку бюстгальтера.

— Завидуй молча! — девушка забрала свою красоту и убрала обратно в пакет. — Покажу девчонкам на лекциях по византийской филологии. Обзавидуются.

— Вот так и пала Византия, не выдержав осады стрингов, — съехидничала Люба.

— А они в то время вообще трусы не носили, — хмыкнула Изольда.

— А куда ты выходить в них собралась? — поинтересовалась Вера.

Изольда на какое-то время замолчала. А когда до неё дошёл смысл сказанного, начала хохотать.

— Люба, кажется, мы с