цветы иван-да-марья.

А в лесу, готовясь к бою, привидения снуют

И на родственников ближних обращают ноль вниманья.

Тридцать лет усталый ротный все твердит один приказ,

Тридцать лет дымок струится над жестяной кружкой с чаем,

Тридцать лет звонит ефрейтор в недалекий штаб полка,

Но ни разу в тридцать лет штаб полка не отвечает.

И без крика и без грома бой идет, ужасный бой,

Ежедневно повторяясь, как заевшая пластинка…

Уезжает тот автобус, пыль волочит за собой,

И в поселке дачном дети — все с жевательной резинкой.

1973–1978

Военные фотографии[29]

Доводилось нам сниматься

И на снимках улыбаться

Перед старым аппаратом

Под названьем «Фотокор»,

Чтобы наши светотени

Сквозь военные метели

В дом родимый долетели

Под родительский надзор.

Так стояли мы с друзьями

В перерывах меж боями.

Сухопутьем и морями

Шли, куда велел приказ.

Встань, фотограф, в серединку

И сними нас всех в обнимку:

Может быть, на этом снимке

Вместе мы в последний раз.

Кто-нибудь потом вглядится

В наши судьбы, в наши лица,

В ту военную страницу,

Что уходит за кормой.

И остались годы эти

В униброме, в бромпортрете,

В фотографиях на память

Для отчизны дорогой.

В фотографиях на память

Для отчизны дорогой.

1979, Минск — Москва

У нас еще все впереди

Ночная дорога[30]

Нет мудрее и прекрасней средства от тревог,

Чем ночная песня шин.

Длинной-длинной серой ниткой стоптанных дорог

Штопаем ранения души.

     Не верь разлукам, старина, их круг —

     Лишь сон, ей-богу.

     Придут другие времена, мой друг,

     Ты верь в дорогу.

     Нет дороге окончанья, есть зато ее итог:

     Дороги трудны, но хуже без дорог.

Словно чья-то сигарета — стоп-сигнал в ночах:

Кто-то тоже держит путь.

Незнакомец, незнакомка, здравствуй и прощай, —

Можно только фарами мигнуть.

    Припев

То повиснет над мотором ранняя звезда,

То на стекла брызнет дождь.

За спиною остаются два твоих следа,

Значит, не бесследно ты живешь.

    Припев

В два конца идет дорога, но себе не лги —

Нам в обратный путь нельзя.

Слава богу, мой дружище, есть у нас враги,

Значит, есть, наверно, и друзья.

    Припев

1973

«Говорим: поэт. Представляете — Пушкин…»

Юлию Киму

Говорим: поэт. Представляете — Пушкин.

Великий такой. Немного курчавый.

В Михайловской роще стоит на опушке

И смотрит вдаль величаво.

Правильно. Был товарищ такой.

Девятнадцатый век. Начало.

И все поэты вокруг него —

Как лодочки у причала.

Был Маяковский. Так. Хорошо.

Асеев — тоже неплохо.

Тихонов. Уткин. Межиров пришел.

Стоп, стоп! Тут другая эпоха.

Когда отсвистели гражданские пули,

Прошляпили знатоки:

У нас в Союзе родился Юлий,

Не Цезарь — а все же Ким.

Сейчас девятнадцатая весна

Греет ему глаза.

Сидит молодой поэт у окна

И видит такой пейзаж:

Косой забор. Дальше — лужи.

Еще подальше — завод.

Весна, разумеется. Время под ужин.

Наш пятьдесят пятый год.

И вот, услаждая поэта взор,

Пишет его рука:

«Весна набрела на косой забор,

Пробравшись по ручейкам.

Стекает вода с забора того,

Журчит, не умолкает…»

Да слушай, поэт, душа с нее вон —

Да пусть себе стекает!

А вот завхозу мало забот,

Что вор запчасти уносит.

И очень плохо, что тот забор

Стоит не прямо, а косо.

И очень плохо, что, обожая розы,

Афоризмы и философские разговоры,

Мы не хотим помочь ста завхозам

Починить сотню заборов.

Стишок писануть в дневничок Наташе

Может каждый, извиняюсь, дурак.

А в настоящей работе не скажешь:

Я маленький — чур-чура!

Рабочий работает. Повар варит.

Кондуктор рвет билет.

А чем занимаетесь вы, товарищ?

— А я… я поэт!

Старо, дорогой. И тема стара.

Никакие мы не певцы.

Хочу, чтоб поэт выдавал на-гора

Гигантской работы слова-образцы.

Чтоб приходили к его словам,

Как за советом в обком.

За это борюсь. И предлагаю вам

Бороться.

Делом.

Стихом.

1955

Песня о поэтах

Не замечая бабьего лета,

Синих рассветов, теплых ветров,

Служат поэты в госкомитетах,

Ездят в такси, а чаще в метро.

Им бы, поэтам, плавать бы в море,

Лед бы рубить им на ледниках,

Знать бы им счастье, мыкать бы горе,

Камни таскать бы им в рюкзаках.

Ни за какие крупные деньги

Им не ужиться в этих стенах,

Шапка в меху — да вот не по Сеньке,

Всем хорошо, да только не нам.

Видно, поэтам кто-то накаркал:

Жить — не дойдя,

Плакать медведем из зоопарка

По перелескам в серых дождях.

1963

Спокойно, дружище[31]

Спокойно, дружище, спокойно!

У нас еще все впереди.

Пусть шпилем ночной колокольни

Беда ковыряет в груди —

Не путай конец и кончину:

Рассветы, как прежде, трубят.

Кручина твоя — не причина,

А только ступень для тебя.

По этим истертым ступеням,

По горю, разлукам, слезам