И всё же я спросил у Маргуль, нет ли несоответствия в одновременном использовании и воды, и той энергии, которую вливает в меня хозяин заимки?

– А может ли быть несоответствие в том, – ответила она, – что в придачу к лечению, которое даёт Гайнутдин, ты дышишь нашим лесным хвойным воздухом?

Признаюсь, что никчёмность моего вопроса заставила меня покраснеть.

– В горах Алатау, – продолжила Маргуль, – где много лет назад Гайнутдин учился врачеванию, больные тоже погружались в целебные источники – в тёплые радоновые воды. И мой муж в них окунался. Ну а здесь у нас свои «воды». Не менее полезные для здоровья.

Кроме регулярного купания в Сереньком роднике, ежесуточного трёхразового пребывания в энергетическом потоке под дланью Гайнутдина и особого чаепития мне велено было регулярно и как можно чаще обращаться к солнцу и в пределах трёх минут работать с его лучами. И в обязательном порядке произносить определённое заклинание всё того же тюркского, как я понимал, происхождения, тоже лечебного и защищающего свойства.

Разумеется, и в этом плане я делал всё так, как мне говорили. Проводил до шестнадцати сеансов в день, пять-шесть подобных процедур было моим минимумом.

Однажды в минуту игривого настроения я полюбопытствовал у Гайнутдина, что будет, если работать с солнцем без прочтения формулы и не до трёх минут, а больше?

– Александр, ты же вроде умный человек, – сказал врачеватель, – а задаёшь такие глупые вопросы. Ну навредишь себе, ухайдакаешь зрение, только и всего. И ты это прекрасно понимаешь.

Так я прожил в доме татар до середины лета. Здоровье моё явно пошло на поправку: начали исчезать проблемы с почками, почти на нет сошли головные боли, полностью восстановилось зрение, улучшилось общее самочувствие. Я стал достаточно крепко стоять на ногах и начал обходиться без палочки.

Вернувшись к тёте Оле, я продолжил лечение, состоявшее в систематичном общении с дневным светилом и употреблении целебного чая с молоком и солью. И один раз в неделю непременно приезжал к Гайнутдину для закрепительных сеансов лечения энергетическими потоками и купания в Сереньком источнике.

Если память не изменяет, числа двадцатого июля, уже после завершения «стационара» у татар, на мою банковскую карточку поступила довольно значительная, по моим тогдашним представлениям, денежная сумма из Питера.

Это был процент за одно крупное новаторское внедрение в мукомольную промышленность, позволявшее в полтора раза снижать затраты на производство муки, к чему я имел прямое отношение. А также вознаграждение за разработку и продвижение чрезвычайно полезного для человеческого организма хлеба «Юниор» – предтечи целительских хлебобулочных изделий марки «Структис», речь о которых пойдёт позже.

Я немедленно расплатился с Гайнутдином и подарил тёте Оле новую стиральную машину с автоматическим режимом работы. Себе же купил лёгкую летнюю куртку, брюки, несколько рубашек и нижнее бельё. Одежда, в которой я прибыл в Ольмаполь, уже изрядно поизносилась, и в ней стыдно было появляться на людях.

Заклинание (иначе – словесная формула), которое я разучил на татарской заимке, потом не раз помогало мне в различных затруднительных обстоятельствах, а однажды спасло жизнь при заплыве в море.

В тот момент я находился километрах в трёх от берега. И вдруг у меня начало сводить ногу; за считанные секунды мышечные судороги поразили её всю – от ягодицы до кончиков пальцев. Никакие разминания не помогали.

Тем временем заметно усилился ветер, до этого едва напоминавший о себе, поднялись высокие встречные волны. Меня стало захлёстывать с головой.

Слова заклинания прозвучали в сознании, словно подсказанные со стороны – я о них в те мгновения вроде бы и не думал. В переводе на русский они означали молодость, любовь, вечную жизнь и жизненную силу.

Непостижимым образом поражённая нога сразу же освободилась от судорог, и я хоть и через силу, но добрался до спасительной отмели.

Все дни пребывания в Ольмаполе я не переставал следить за событиями в Минуринске и вокруг него. А упоминалось о них немало и в газетах, и по телевидению.

Побоище, случившееся той памятной ночью на кукурузном поле, получило большой резонанс. Средства массовой информации расписывали это происшествие на все лады, порой сгущая краски и наводя ужас на читателей и слушателей, и так запуганных тогдашним всевластием криминала.

Как-то незаметно к многочисленным трупам возле лесополосы были привязаны предыдущее убийство главаря тамошних бандитов Эдуарда Сокальчикова и расправа, учинённая на лесной поляне. Череда преступлений выглядела уже настоящей криминальной войной.

Волей-неволей газетчики и телевизионщики заставили центральные правоохранительные органы обратить внимание на сии кровавые злодеяния. В город прибыла группа дознавателей, и, по словам милицейских и прокурорских пресс-секретарей, началось тщательное расследование.

По истечении некоторого времени следствие вышло на все или почти все основные преступные организации, орудовавшие в Минуринске. Были произведены многочисленные аресты, затем пошли бесконечные допросы, очные ставки и так далее в том же роде.

Не было случая, чтобы я пропустил какое-либо сообщение, предназначенное для широкой аудитории. Информаторы многое недоговаривали, но, сопоставляя различные материалы, я смог нарисовать довольно точную картину охоты на обитателей преступного мира.

Из нечистых на руку чиновников шерстили преимущественно мелкоту и кое-кого из средней прослойки. Вся «крупная рыба» довольно уверенно проплывала мимо сетей, расставленных изобличителями. Скорее всего (по моему разумению), ускользать «крупняку» помогали обширные связи со столичными вельможами, а также подкуп самого следствия.

Это был как бы общий фон. На первом же плане находилась группировка Клеща, наиболее прославившаяся «мокрыми» и прочими злодейскими делами. Кажется, её разделали под орех.

Всё совершалось в форсированном режиме, чтобы быстрее наказать виновных и тем самым успокоить общественность. В результате судебных заседаний большинство сподвижников главного минуринского бандита получили от трёх лет до пожизненного.

И всё же кое-кому из этой страшной кодлы удалось избежать наказания.

Среди осуждённых я так и не увидел Фёдора Сокальчикова по кличке Клещонок и нескольких его ближайших сподвижников. Они как в воду канули. Их объявили в розыск, но всё было напрасно.

Напомню, что Фёдор – это младший брат главаря бандитов Эдуарда Сокальчикова и что он был одним из участников моей несостоявшейся казни на лесной поляне.

Тем не менее сообщения о Минуринске вселяли надежду, что преемникам Клеща будет теперь не до поисков какого-то мелкого предпринимателя, избежавшего их приговора, и я смогу жить спокойной размеренной жизнью рядового обывателя. Но здесь я сильно ошибался.