Все высшие военачальники спартанского войска начинали когда-то с филархов, постепенно выдвигаясь в эномотархи, пентакосиархи и лохаги. Кто-то задерживался в должности филарха на год или два, а кто-то на десять лет. Были и такие, кто выше филарха уже не поднимался по службе, несмотря на все старания. Булис, сын Николая, был из числа таких граждан.

Никто не догадывался, сколько злобного неудовлетворенного честолюбия скопилось в душе у этого угрюмого на вид человека за годы службы в младших военачальниках. Почти все друзья и ровесники Булиса уже выдвинулись в военачальники среднего ранга и как-то понемногу отдалились от него.

Не повезло Булису и с женой. Булис взял в жены женщину слишком честолюбивую, желавшую соединить свою судьбу с выдающимся военачальником, чтобы со временем ее дети, благодаря заслугам отца, смогли занять еще более высокое положение в спартанском войске. Эту женщину звали Геро. Она была из небогатой многодетной семьи, которая не могла похвастаться громкой славой кого-либо из своих предков.

Геро не блистала красотой. Если ее фигура, благодаря танцам и гимнастике, к двадцати годам обрела почти совершенные формы, то грубые черты лица Геро производили отталкивающее впечатление на мужчин. По этой причине Геро долго не могла выйти замуж. Ей было уже двадцать четыре года, когда к ней посватался Булис, которому тогда было сорок лет. Родители Геро понимали, что другой возможности выдать свою старшую дочь замуж у них может и не быть, поэтому они без раздумий отдали Геро в жены Булису.

С рождением двух детей, сына и дочери, во внешности Геро произошли чудесные перемены. Ее темные волосы вдруг завились густыми кудрями, лицо слегка округлилось, в глазах появился блеск. Геро стала похожа на распустившийся цветок. Мужчины стали обращать на нее внимание. Геро не терялась и часто меняла любовников, от одного из которых она родила вторую дочь. Булис обо всем догадывался, но поделать ничего не мог. По спартанским законам женщину можно было обвинить в блуде, если она, имея любовников на стороне, берет с них деньги за постельные утехи и отказывается рожать от них детей.

Геро разочаровалась в Булисе, который так и не вышел в лохаги, не обрел влиятельных друзей, не пытался завязывать полезные знакомства в домах знати, не пробовал соблазнять знатных спартанок, чьи мужья имели вес в Лакедемоне. По мнению Геро, ее супруг был способен лишь на то, чтобы втихомолку злобствовать у себя дома, завидуя успехам других.

Устав от упреков жены и ее родни, Булис решил пожертвовать своей жизнью, дабы таким путем доказать согражданам, что и он на что-то годен.

В эфорейон пришло около десятка граждан, изъявивших желание умереть за Спарту. Однако эфоры отдали предпочтение двоим самым первым добровольцам, а именно Сперхию и Булису. Их имена глашатаи объявили по всему городу, прославляя храбрость этих мужей.

Эфоры дали Сперхию и Булису два дня, чтобы те уладили все свои дела, попрощались с близкими и друзьями.

По прошествии этого времени, ранним утром, когда Спарта была еще объята сном, Сперхий и Булис выехали к морскому побережью. Там они взошли на быстроходный корабль. Судно немедленно отвалило от причала и, подняв большой белый парус, вышло из бухты в открытое море. Кормчий на этом судне взял курс к берегам Азии.

Персидским войском в Сирии и Финикии командовал сатрап Гидарн, сын Гидарна. Это был человек смелый и властный, связанный с персидским царем не только дружбой, но и родством. Гидарн был женат на двоюродной сестре Ксеркса.

К этому-то человеку прибыли Сперхий и Булис, оказавшись в городе Дамаске. Позади у них был долгий путь по морю со стоянками на различных островах. Когда лаконское судно бросило якорь в финикийском городе Сидоне, то Сперхий и Булис попросили тамошнего правителя указать им дорогу в ставку местного персидского сатрапа. Финикийцы помогли спартанским послам перебраться через горы, отгораживавшие сирийскую равнину от морского побережья, и привели их в Дамаск.

Гидарн принял спартанских послов с подчеркнутым уважением. Он знал, что Лакедемон является сильнейшим государством в Элладе. Послы были размещены во дворце сатрапа. Они обедали за одним столом с Гидарном, к их услугам были рабы и наложницы Гидарна. Роскошь, в какой жил Гидарн, произвела на спартанских послов сильнейшее впечатление.

Особенно был потрясен всем увиденным Булис, которому еще не доводилось пробовать столь изысканные яства, пить такие вкусные вина и соки, делить ложе с изумительными по красоте рабынями, купаться в ванне из оникса, наполненной водой, смягченной ароматной эссенцией из мирры и лепестков роз. Дворец сатрапа казался Булису сказочными чертогами в сравнении с маленькими и неказистыми домами спартанских граждан. Мозаичный мраморный пол, массивные витые колонны с капителями, увенчанными медными бычьими головами, высокие дверные проемы с закругленным верхом, барельефы на стенах, широкие парадные лестницы — все это казалось простоватому Булису каким-то чудом! Он мог подолгу разглядывать узоры на полу или какой-нибудь удививший его предмет вроде флюоритовой вазы или алебастрового светильника в виде газели. Поражали Булиса и одежды знатных персов из тонкой дорогой ткани самых ярких расцветок, с диковинным орнаментом и вышивкой. Местная знать умащалась благовониями. Стоимость этих благовоний была столь высока, что эллины у себя на родине использовали благовония только при процедурах жертвоприношений богам.

«Персидские вельможи поистине живут, как боги! — делился Булис своими впечатлениями со Сперхием. — Даже самые знатные и богатые из спартиатов по сравнению с Гидарном и его приближенными просто жалкие бедняки! В спартанской казне нет столько денег, сколько тратит Гидарн на одно пиршество с друзьями!»

Сперхий видел, что Гидарн намеренно старается поразить своим богатством его и Булиса, то и дело намекая им, что все персидские сатрапы богаты, как и он, но персидский царь богаче всех сатрапов, вместе взятых. Сперхий несколько раз заговаривал с Гидарном о том, что они как раз и направляются к персидскому царю. Сперхий просил, чтобы Гидарн дал им провожатых и отправил их в Сузы, где пребывает Ксеркс. Однако Гидарн явно не торопился расставаться со спартанскими послами, всякий раз находя различные отговорки. Главной причиной задержки послов в Дамаске, по словам Гидарна, является жара, которая стоит в эту пору года в местности, через которую Сперхию и Булису нужно проехать по пути в Сузы. Самое лучшее для спартанских послов, говорил Гидарн, это переждать жару у него в Дамаске, не подвергая себя ненужным лишениям в дороге.

«Двинувшись в путь в нежаркую погоду, вы сможете лучше рассмотреть красоты нашей обширной державы, — молвил Гидарн Сперхию и Булису. — К тому же Ксеркса теперь нет в Сузах. Царь царей обычно на все лето уезжает в Экбатаны, свою другую столицу. Там кругом горы и потому прохладно».

Гидарн лукавил.

На самом деле из-за восстания в Вавилоне Ксеркс в это лето не покидал Сузы. Гидарн задержал спартанских послов в Дамаске по той причине, что путь в Сузы пролегает через охваченные восстанием земли. Спартанские послы не должны были видеть и знать о том, что хотя бы в малейшей мере умаляет могущество Персидской державы.