Винсент прищурился, смотрел изучающе, словно впервые встретил.

– А что ваше? Жить жизнью выдуманных людей? Быть у всех на виду, но прятать себя настоящую?

Он задавал те вопросы, о которых я не спрашивала даже саму себя.

– Возможно. Считаете, я плохо справляюсь?

– Думаю, что вы убегаете от жизни.

Де Мортен внезапно поднялся, убрал стоящий рядом саквояж и пересел ко мне.

– Не дергайтесь. – Он нахмурился, когда я попыталась отстраниться, уверенно привлек меня к себе. – Я всего лишь хочу вас согреть.

От его объятий веяло жаром, и дело было вовсе не в демоническом влечении, навеянном заклятием. Винсент был как печка, а я дрожала от холода и тянулась к теплу. Странно, но так стало гораздо теплее, чем под пледом, даже вырываться расхотелось. У него сегодня и впрямь замечательное настроение. Неужели из-за поездки в Мортенхэйм?

– Почему вы не можете быть таким милым всегда? – невинно поинтересовалась я.

Винсент на мгновение замер, а затем расслабился, уперся подбородком мне в плечо, согревая дыханием ухо.

– Потому что я герцог.

– И в большой герцогской книге написано, что вам дозволяется так себя вести только два раза в месяц?

– Нет, только когда никто не видит, – теперь в его голосе отчетливо слышалось веселье.

– Вот как! Тогда я расскажу об этом всем.

– Вам никто не поверит.

Как назло, колесо попало в выбоину. Карету сильно тряхнуло, я полетела на него, с улицы донеслись сочные ругательства, ржание и радостный лай. Но главное – мой саквояж упал на пол, распахнулся, и из него вывалилась книга. Та самая, с вэлейскими заклятиями, которую я стащила из городской библиотеки де Мортена. Решила, что теперь у меня точно будет много свободного времени, чтобы как следует во всем разобраться. Правда, сообщать об этом ему в мои планы не входило.

Винсент подхватил меня, и я оказалась тесно прижатой к мужской груди. Дыхание сбилось, де Мортен смотрел мне в глаза, мои губы были в нескольких дюймах от его, стоило только податься вперед. Я закрыла глаза, придвинулась ближе, почувствовала легкий привкус мятного поцелуя, и…

– Это еще что?!

Как же не вовремя! Винсент бесцеремонно отодвинул меня и поднял увесистый том.

– Значит, вас интересуют вэлейские заклинания?

– Вообще-то только одно, – нехотя призналась я. Кажется, придется рассказать ему обо всем. – Вы мне ничего не говорите, вот я и решила узнать побольше о змее. Здесь много отсылок к древним трактатам, но я почему-то уверена, что в Мортенхэйме найдется все и даже больше.

– Библиотека моего отца – самая большая в королевстве, это правда. Вряд ли она вам поможет, зато кошмары обеспечит точно.

– Я не из тех, кто вздрагивает от малейшего шороха и падает в обморок на словах «кровавое убийство». Как вы уже могли догадаться, мои первые годы в Лигенбурге отмечены не шелками и бриллиантами.

Я действительно повидала многое: и замерзающих на улице детей, которых приводила в свою каморку и которые сбегали, прихватив ту немногую наличность, что им удавалось найти, и падших девушек – красоток поначалу и измученных болезнями, никому не нужных впоследствии, и сутенеров, которые резали друг друга, и карманников, то и дело затевавших переделку районов. Сталкивалась и с хамством полицейских, и с пренебрежением в глазах знати. Училась дерзить в ответ и не опускать глаз, когда на меня смотрели, как на насекомое, хотя я работала и имела какой-никакой, а доход.

Проще и в самом деле было упорхнуть под крыло деда, но я решила начать новую жизнь и ни разу об этом не пожалела. Зато познакомилась с тем миром, который в высшем свете не принято замечать, а говорить о нем и вовсе считается дурным тоном. Тем не менее у дна Лигенбурга была обратная сторона – и любовь, расцветающая вне зависимости от социального статуса и положения, и добро, когда последнее отдаешь тем, кто в этом нуждается больше тебя, и ютящиеся в лачугах семьи, тепла в которых в разы больше, чем в самом роскошном дворце. Светлого было меньше, но все-таки оно было. Именно о нем я сейчас вспоминала, поэтому улыбнулась.

– В вашей смелости я не сомневаюсь, – де Мортен кивнул на мою руку, на которой под перчаткой притаилась змея, – но это заклинание – мелочь по сравнению с магией, которой обладали мои предки. Правда об их достижениях хранится в Мортенхэйме, и поверьте, вам она не понравится.

Такого я не ожидала, а Винсент поморщился: похоже, разговор о прошлом семьи ему неприятен.

– Впрочем, я предупредил. Поступайте как знаете.

– И вы даже не станете меня отговаривать? – удивилась я. – Запрещать ходить в библиотеку? Позволите прикоснуться к семейным тайнам? Кстати, уже известно, кто взял кровь из вашего хранилища?

Я сыпала вопросами, в глубине души подозревая, что все они останутся без ответа, Винсент же сдвинул брови, впился в меня взглядом.

– Кто сказал вам про хранилище?

– Лорд Фрай.

– Когда это случилось? – Де Мортен сжал книгу так, что побелели пальцы.

– Несколько дней назад. Вы в тот день не ночевали дома.

– Чего вы вообще добиваетесь?! – его голос сочился плохо сдерживаемым гневом.

Я нахмурилась: почему Фрай не сказал о нашем разговоре? Просто забыл упомянуть?

– Минуту назад вы сказали, что я могу пользоваться вашей библиотекой, сейчас говорите так, словно я лезу не в свое дело! Понимаю, вы считаете, что заклятие связано с вами, но ведь меня это тоже касается!

– Молитесь Всевидящему, чтобы оно вас не коснулось, – процедил он, – сильнее, чем уже есть.

Откинувшись на спинку, Винсент скрестил руки на груди. Темные глаза, недавно излучающие веселье, снова превратились в мрачные омуты. Остаток пути – под стук копыт и хруст заледеневшей земли, мы проделали в молчании.

Темная громада Мортенхэйма возвышалась над землями Винсента подобно суровому исполину. В вечерней тьме замок величественно выступал из окружающего его парка, переходящего в лес, и верхними башнями упирался в тяжелое чернильное небо. Впервые я приехала сюда с отцом, через несколько дней после своего шестнадцатилетия. Огорошенная новостью о том, что мне предстоит стать маркизой Биго, я постоянно высовывалась из окна, разглядывала герцогские владения, протянувшиеся на тысячи акров, и у меня захватывало дух. Отец то и дело одергивал, говорил, что приеду растрепанная, как кукла неряшливой девчонки, мачеха вздыхала и охала, но я снова открывала окно, не в силах усидеть на месте.

Я не хотела выходить замуж за человека, которого ни разу в глаза не видела, но земли его отца впечатляли. Не сказать, что с хорошей стороны: тяжелый облик этого края характер владельца отражал сполна. Уильям Биго, герцог де Мортен – властный, несгибаемый мужчина, смотрел на всех нас, словно мы явились просить подаяния. И его сын – тогда еще маркиз, не лучше. Винсент поцеловал мою руку – почтительно-небрежно, с нескрываемой тенью превосходства в темных глазах, и в тот миг я влюбилась. Тогда я еще не понимала, что стану самой несчастной женщиной на свете, если произнесу клятву супружеской верности перед алтарем.