Это был не зверь, …нет. Таких зверей не могло существовать! Трудно было даже сказать, что это было. Химера. Оно могло ходить, как на двух, так и на четырех лапах. Монстр, был точно хищником, но разумным. Его глаза светились умом, не смотря на уродливость тела. А тело было поджарое, мускулистое, покрытое темной кожей. Я поняла, почему их сравнивали с дьяволами – потому что глаза на этих мордах горели в ночи, как у волков, адским алым огнем. Когда я опомнилась, и начала ровно дышать, я подошла к тому …монстру, который был …Камилем. Он нетерпеливо ждал, издавая утробные звуки, низко склонившись, чтобы я могла усесться ему на спину, и обвязаться верёвкой. Да, он был необычен, наводящий ужас, но я не боялась его, я уже встречалась с ними в своих видениях, а, теперь столкнувшись в реальности – я приняла его облик, как должное. Положив руки ему на плечи, я ощутила, как играют под моими ладонями его мускулы, и почувствовала уверенность. Моему примеру последовали и остальные воины из рода человеческого. Как только пригнувшись, я крепко обхватила ночного дьявола за шею – он сорвался с места. В прыжке он мог пролететь несколько метров. С каждым таким прыжком он набирал скорость, едва касаясь земли. Меня нес не монстр – я оседлала ветер, который бешено свистел у меня в ушах! Изо всех сил, ухватившись за Камиля, я боялась открыть глаза, особенно, когда вольфгар несся по камням, срезая дорогу через скалы.

Рассвет застал нас в окрестностях Криленда. Лишь только когда мы увидели его нетронутые стены – смогли вздохнуть спокойно. Значит, мы выиграли время у тварей!

Совет Криленда был поднят по тревоге, а позже и всё поселение. Люди и вольфгары пришли к договоренности, что и те и другие соберутся в Криленде, детей обоих народов спрячут в тайном подземелье, а все, кто может держать оружие, станут на защиту, ожидая ночной атаки, включая и вольфгаров, которые будут драться вместе с нами, у стен наших домов, приняв свой иной облик. Только так у нас у всех был шанс выстоять.

Алишер со своим отрядом отправился в селение подготовить своих соплеменников, а в Криленде началась суматоха. Собирали детей и стариков, раздавали оружие, возводили укрепления на стенах. Крики, возгласы, беготня, застывший в глазах страх. Даже небо затянулось серыми хмурыми тучами, пряча от нас чистое светило. Мы погрузились во мрак и холод. Эта ночь точно должна была войти в нашу историю либо как последней ночью Криленда, либо переломной в борьбе с дигонами. Завтрашний рассвет был, как никогда желаем! Но даже если мы и выстоим, для многих он так и не наступит. ….С этой ночи менялась история двух враждующих народов. Впервые люди и вольфгары соберутся в одной крепости, помогая выжить друг другу. С вольфгарами у нас было общее, одно непреодолимое желание – жить!

После полудня, в Криленд вошли дети и женщины вольфгаров, последними в наше селение явились их воины. В вольфгарских глазах не читался страх и обреченность, не было паники в их рядах, не проглядывалась и обычная ненависть к людям. Сегодня они были сдержаны и спокойны, словно были готовы принять любую ожидавшую их участь.

Мне захотелось найти тихое место, посидеть и поразмышлять, настроить себя на то, что нужно выстоять в грядущем кошмаре. Никогда раньше я не участвовала в больших сражениях, кроме тех последних стычек с дигонами в лабиринте, и я догадывалась, что страшнее предстоящей ночи у меня ещё не было. И надеюсь, больше не будет.

Подходя ближе к своему серому, неприметному дому, я столкнулась со Скифом. Старый и верный воин, посмотрел на меня долгим проникновенным взглядом, нахмурив седые мохнатые брови. Скиф тяжело вздохнул, положа свою тяжелую руку мне на плечо:

– Тара, девочка, сегодня ночью, не мы в ад, а ад обрушиться на нас, сегодня я буду биться, словно в последний раз в своей жизни! Но этот бой не для тебя. Я знаю, я учил тебя, как мог, и ты многое умеешь, но лучше бы тебе схоронить себя. В тебе другая ценность.

– Вот уж нет, Скиф! Я чувствую, что тоже обязана бороться за свою жизнь, стрелами, мечом, ногтями, зубами, но я буду сражаться! Не как проводник, а как женщина-воин, как простая девушка этого мира. Ведь даже двенадцатилетние мальчишки станут на стены, чем я лучше?! У меня не хватит совести прятаться. И не уговаривай меня! Где Линда?

– Упрямство твоё, это у тебя от Грегора. Такой же был, несгибаемый, до конца. Линда помогает с детьми, присматривает за ними в подземелье, а я иду проверять укрепления, нужно ещё подготовить смолу. Значит, ты твёрдо намерена биться? Просто, дочка, пойми, я …очень боюсь за тебя, – Скиф тряхнул головой, смущенно тушуясь. Никогда он не умел проявлять свои отцовские чувства, хотя любил меня как дочь, я это знала. На глаза у меня навернулись слёзы, и такой камень лег на душе! Бросившись ему на шею, я крепко-крепко обняла своего бурчуна Скифа. Говорить ничего не стоило, мы оба всё понимали без слов. И то, что я тоже переживаю за него, и то, что тоже его люблю. Мы знали. Знали, что это или конец, или продолжение. Этими объятьями мы так много друг другу сказали, за все эти годы, и поддержали, и утешили, и дали наставления.

Я вошла в тихий, опустевший дом. Здесь прошла вся моя жизнь. Мне казалось, что я ощущаю, что даже мой дом хочет жить, эти старые прохладные стены, этот дубовый стол, который Скиф смастерил собственными руками, этот комод, в котором хранились вещи отца, даже моё ветхое ложе. …Я тенью опустилась на него.

– А тебя не трудно было отыскать, – неожиданно раздавшийся голос у меня за спиной, напугал меня до жути.

– Что ты делаешь в моём доме? – выдала я невпопад, глядя, с каким любопытством Камиль рассматривает мои покои.

– Но ведь ты же у меня была, почему мне нельзя?

– Просто ты так тихо и неожиданно подкрался. …Что разве уже пора? – я всматривалась в каждый его жест, в поворот головы, в этот меняющийся огонь в глазах.

– Нет, у нас ещё есть время. Они нападут в темноте, – как можно мягче ответил Камиль, беззаботно тряхнув своими кудрями, осторожно присаживаясь рядом со мной, так странно посмотрев на меня, будто увидел в первый раз. Словно чего-то ожидал от меня.

– Я пришел к тебе, Тара. …Мне вспомнились те надписи на стенах, слова про последний миг в жизни. Ты покраснела? Ха! А мы так не можем.

– Ну, хоть что-то вы не можете. Просто я …тоже вспомнила, …эти слова. – Я начала запинаться и, наверное, покраснела ещё больше, потому что Камиль рассмеялся, не отрывая от меня взгляда.

– Я знаю, что именно ты вспомнила, чайка. Поцелуй, …своё безумие, как ты тогда сказала, чтобы было что вспомнить. И вот я подумал, что тоже имею право на своё безумие, чтобы было о чём подумать, глядя в лицо надвигающейся смерти.

«Нет, Тара, большого ума здесь не нужно, чтобы понять, на что намекает Камиль. Он пришел к тебе. Разве ты этого не хотела? Признайся себе. Ведь именно этот вольфгар уже давно тебе не безразличен!»

Медленно, …я подняла на него глаза.

– Но, …почему, …почему ты пришел именно ко мне, Камиль? В поселении полно ваших девушек. Тем более, уж в этом тебе, наверное, есть что вспомнить. Просто, … я хотела побыть одна.