«Может, обратно превратишься, а?»

Лина снова засмеялась.

«Когда я ещё на тебе прокачусь, а?» – подражая голосу Никиты, сказала Лина.

Никита засмеялся в ответ и направился в сторону дома. Он шёл медленно, пытаясь рассказать Лине, что с ним и Дмитрием произошло за время её отсутствия. Никита рассказал, как первое время они голодали: он не мог никого подстрелить, а Дмитрий всё время собирал поганки. Потом Никита наконец-то принёс в дом дичь. Оказалось, что Дмитрий не умеет готовить, и они ели чёрный, пересоленный уголь – всё, что осталось от Никитиной добычи.

Лина внимательно слушала своего друга. За мысленной беседой время пролетело незаметно. Они уже стояли перед домом. Лина не верила своим глазам – нельзя было узнать ту старую избушку. Перед ней стоял красивый дом, возвышающийся над землёй на деревянных брусьях. К входу вела деревянная лестница с ажурными перилами.

Лина спрыгнула с плеча Никиты и, коснувшись земли, превратилась в саму себя.

– Что это? – спросила Лина.

Никита вздрогнул и уставился на Лину. Её слова для него прозвучали как гром. Он так привык разговаривать в мыслях, что для него было дико услышать голос Лины.

– Сейчас уже можно! – понимающе произнесла Лина и повторила свой вопрос. – Так что это?

Никита размашистым жестом указал на дом. Поначалу он говорил медленно и запинаясь, но затем, снова почувствовав свой голос, заговорил уверенно:

– Перед т-тобой труды сына к-короля!

– Это он всё сделал? – В голосе Лины звучало и удивление, и уважение.

– Н-не знаю, как, но да. Это его рук дел-ло!

– Ничего себе! – выдохнула Лина.

– Слушай, что с твоими глазами? – Никита смотрел в её спокойные голубые глаза.

– А что с ними? – Лина свела их к носу, усмехнулась своему поступку – так она смогла разглядеть только кончик носа.

– Они голубые! – воскликнул Никита.

– И? – Лина не понимала, чему её друг так изумляется, её глаза так часто меняли свой цвет, что он уже должен был привыкнуть к этому.

– Они спокойного голубого цвета, безмятежные, что ли. Они живут отдельной жизнью, понимаешь?

– Не совсем.

– Ты удивляешься, восхищаешься, ухмыляешься, но глаза не меняют цвет!

– Тебе не нравится?

– Как сказать. – Никита скривился.

– Ясно! А так лучше? – Её глаза стали фиолетового цвета.

– Что это значит?

– Не знаю. Мне просто захотелось, чтобы они были фиолетовые! Необычно, правда?

Никиту передёрнуло. Лина засмеялась:

– Хочешь, я не буду себя контролировать?

– Голубые глаза тоже ничего, я привыкну. Оставь.

– Тогда пошли!

Лина подтолкнула его, он зашагал в сторону дома. Поднимаясь, Лина изучала лестницу, приведшую её в восторг. Она не могла поверить, что за столь малый срок можно так кардинально изменить дом и привести его в порядок. Зайдя внутрь, Лина ещё больше удивилась. В доме не было ни пылинки. Вся мебель была новая, вместо одной кровати – три. Заново побелённая печь дополняла картину порядка и уюта. На столе стоял кувшин с водой, рядом с ним – тарелка с нарезанным кусочками хлебом.

Дмитрий стоял возле стола и что-то внимательно читал, не обращая внимания на вошедших. Его глаза быстро бегали по строчкам. Перед ним на столе лежал его меч. Дмитрий поднял на них глаза, наполненные грустью, протянул им листок и положил его на стол, сам сел на табурет. Лина подошла и взяла письмо. Оно было написано чернилами на плотной белой бумаге. Буквы ровные, мелкие, почти без наклона. Никита стоял позади неё и читал поверх её плеча.

«Брат мой, вчера мы получили скверную новость, омрачившую наше войско. К нам прискакал гонец с юга. Дармон послал войско егеней на южные земли Зельгерена, но не это нас опечалило. Мы ни минуты не сомневались, что они потерпят неудачу. Южные крепости стоят твёрдо, и воины их не раз отбивали атаки войск Дармона. Но случилось то, чего мы больше всего боялись. Он выпустил регуров. Южным крепостям не выдержать. Отец направил туда отряд на подмогу, но, боюсь, будет поздно, слишком поздно. Если сможешь, помоги им выстоять до прихода отряда.

Тихон»

Закончив читать раньше Лины, Никита спросил Дмитрия:

– Твой брат знал, где ты?

Хотя вопрос Никиты и прозвучал как утверждение, Дмитрий кивнул. Немного подумав, добавил:

– Мы переписывались с помощью голубей.

Словно в подтверждение его слов, в окно влетел голубь и приземлился на стол. Никита открыл рот, чтобы ещё что-то спросить, но Лина перебила, и его вопрос остался не заданным.

– Что ты намерен делать?

Дмитрий усмехнулся, посчитав вопрос глупым.

– У меня есть выход?

Лина улыбнулась: Дмитрий не разочаровал её. Как ей поступить, она решила ещё, как только начала читать письмо. Ни страха, ни гордости за свою храбрость Лина не почувствовала. Она приняла это как неизбежное и неотвратимое. Лина вынула свой меч и положила его рядом с мечом Дмитрия.

– Это опасно!

– Я всё решила!

Больше Дмитрий ничего не сказал, только склонил голову в знак благодарности. Они оба посмотрели на Никиту, ожидая его решения. Он медлил.

– Я не для того последовал за тобой, чтобы оставаться в стороне в самую жаркую минуту.

С этими словами он положил свой арбалет рядом с мечами. Посмотрел на Дмитрия и сказал:

– Только не думай, что я иду ради тебя. Я помогаю в первую очередь Лине, помощь тебе у меня на последнем месте.

– Я так и понял! – хмыкнул Дмитрий.

За проведённое здесь время их неприязнь переросла в соперничество.

– Я должен вас предупредить: регуры не знают пощады, от них нельзя защититься. После того, как они попадут в вас, вы умерли, хотя и дышите. Вас никто не вылечит.

– Ты не отговаривай, а то я заберу свой арбалет! – притворяясь испуганным, проговорил Никита.

Дмитрий улыбнулся, на душе у него стало легче. Он радовался, что Лина и Никита будут сражаться с ним, хотя и не доверял им полностью.

– Нам нельзя терять время, нужно отправляться в путь. – Дмитрий поднялся.

– Может, сначала перекусим? Я есть хочу, причём очень сильно. – Никита приподнял руку, в которой до сих пор держал утку.

Дмитрий укоризненно посмотрел на Никиту:

– У тебя одна извилина, и та отвечает за пищевод! Ты – обыватель, думающий в первую очередь о своём желудке.

Никита покраснел. Он сжал кулаки и, еле сдерживая гнев, сказал:

– Прекрати упрекать меня в том, что я человек! Если я не обладаю твоими способностями, это не значит, что я никто! «Человек» – звучит гордо, но кто ты? Ты обвиняешь меня в эгоизме, но это для тебя, а не для меня, другие люди ничего не значат. Ты даже не подумал о том, что нам нужно набраться сил перед дорогой. Кто знает, когда мы в следующий раз поедим. Ты делаешь вид, что торопишься на помощь своему народу, на самом деле ты печёшься о своём имени! Оно будет у всех на устах, когда ты, весь такой храбрый и красивый, примчишься спасать южные земли. Ты и с нами пошёл только ради себя. Как будет замечательно, если Меркут убьёт Лину. Тогда ты сможешь сразиться с ним, и о тебе сложат легенды как о самом исключительном человеке в этом мире. Хотя нет, не о человеке, а о существе. Ты ведь не любишь людей за их ничтожество и никчёмность, за их немощь по сравнению с тобой и другими, подобными тебе! Так как тебя называть? Принц? Недочеловек? Существо? А?