Но тревога продолжалась недолго, так что мы даже не побежали на батарею, остались на берегу моря. Однако прекрасная погода была испорчена этой дурацкой дымовой завесой. Мне кажется, что оборудование для постановки дымовых завес обслуживается не совсем правильно, и для его обслуживания следовало бы привлечь итальянцев, которые и создавали это оборудование.

На берегу мы встретили Шумана и Клавиттера, которые были здесь со своими малышами. Мы подошли к ним и прямо спросили, что это они делают в дюнах. Однако они сделали вид, что нас не понимают, и отговорились тем, что якобы хотели понаблюдать за матросами и их девчонками и за тем, как те «делают солдат для Германии»! Но это была явная ложь, чистой воды хвастовство! Они знали еще и всякие дурацкие истории про девушек из вспомогательной службы флота. Но откуда они могли это знать, если нам строжайше запрещено общаться в частном порядке с этими девушками, и лишь во время дежурства на телефоне с ними удается иногда перемолвиться словечком.

15 июля 1944 г.

С 10 по 14 июля я был в отпуске, как раз на день рождения Вальтрауд. Во время праздничного обеда мы ели традиционный клубничный торт и пили яблочное вино. Все было как всегда. Но прекраснее всего оказалось то, что приехал в отпуск и Герберт. С фронта он добирался с громадными трудностями. Кое-что он рассказал нам, но о большем умолчал. Только все повторял: «Бежим, бежим по 70 километров в день!» С востока на нас надвигается что-то совершенно ужасное. Война становится все ближе и суровее.

Вальтрауд регулярно слушает тайком английское радио и говорит, что все обстоит именно так, как описывает Герберт.

Этот день рождения Вальтрауд принес мне одно особенное переживание. Я в первый раз целовался с девушкой, а именно с Хельгой. Я всегда считал, что она дружит с Майнхардом. Но сейчас она мне сказала, что до меня она еще не целовалась ни с одним парнем. Так что мы оба были очень счастливы. Потом я проводил ее через всю деревню до дома. Но у ее дома я так и не отважился поцеловать ее еще раз. Жалкий трус!

В воскресенье накануне моего отпуска у нас был спортивный праздник. Я занял первое место по прыжкам в высоту — 1 метр 70 сантиметров. Это ведь немало, не так ли? Остальные сказали, что мне, с моими длинными ногами, легко устанавливать такие рекорды. Однако им следовало бы как следует подумать, прежде чем говорить такое. Ведь надо все хорошо рассчитать и в нужный момент сделать нужное движение ногами. Ведь задеть планку очень легко — чуть коснешься, и она уже падает. Да, легкой атлетикой я всегда занимаюсь с удовольствием. Да и общегерманская спартакиада в Салеске — это тоже здорово, я принимал в ней участие несколько раз и всегда получал почетный знак, а однажды даже занял второе место, набрав 270 очков.

Этим летом должны были бы состояться Олимпийские игры. Когда им суждено возродиться снова? Возможно, в 1948 году.[117]Как же здорово было на них в 1936 году в Берлине. Я с утра до вечера сидел у радио и напряженно слушал репортажи с соревнований. И посейчас я помню фамилии спортсменов, завоевавших тогда золотые медали: Гизела Мауермайер,[118]Герхард Штёк,[119]Джесси Оуэнс[120]и так далее. Луц Лонг[121]как будто бы погиб на фронте, как и Рудольф Харбиг.[122]Мы, молодые, должны будем в свое время заменить их на спортивных аренах. Но сможем ли мы добиться их результатов? Во всяком случае, нам придется постараться, чтобы сравняться с ними.

23 июля 1944 г.

Сегодня, в конце недели (или воскресенье есть уже начало новой недели?), я должен снова вернуться к событиям, случившимся на ней. А случилось немалое:

20 июля на Гитлера было совершено покушение. Но сам он не пострадал. Ответственные за это, высшие офицеры вермахта с известными всей стране фамилиями, будут казнены, некоторые еще разыскиваются. Теперь все части вермахта будут подчинены фюреру, везде будет введено германское приветствие.[123]

В нашем блиндаже также шли долгие и жаркие споры, под конец едва не разодрались Цицевиц и Мюльхан. Отец Мюльхана крупный партийный чиновник в Драмбурге, и он постоянно и много говорит о «новом рейхе» и о «провидении», которое хранит Гитлера.

Цице постоянно осаживает этого горлопана, но неизменно с шуточками и юмором. Превосходно! Фриц тоже не всезнайка, но против Мюльхана настоящий интеллигент.

Наконец он посерьезнел, и тем самым спор стал более острым, а ситуация — более опасной. Фриц сказал что-то о традициях прусского офицерства и выполнении солдатского долга, которых не мог в принципе знать австрийский ефрейтор.

Ну и началось же здесь! Мюльхан завелся и стал тараторить, совсем как сейчас по радио, о том, что каждый рядовой солдат должен немедленно пристрелить своего командира, если он знает, что тот является участником заговора.

К счастью, положение спас Мук, рассказав новый политический анекдот, который он принес, вернувшись из отпуска. Анекдот таков:

«В Берлине утвержден новый репертуар театров на неделю.

В понедельник: «Путь на волю», в главной роли — Рудольф Гесс.

Во вторник: «Некогда была большой дамой», в главной роли — Эмма Геринг.[124]

В среду: «Шум вокруг Иоланты», с Вальтером Дарре.[125]