– Дорога дальше плохая, – сказал старший, – оползень был. Этот не пройдет.

Он ткнул пальцем в «Покемона».

– А что пройдет?

– Осел разве только.

– Тогда надо много ослов. Я привез много груза…

Ослы в селе нашлись. Здесь осел использовался, как обычное вьючное животное, на нем ездили сами, перевозили грузы, даже поднимали снизу землю для того, чтобы высыпать ее на террасы и создать террасные поля. Афганцы делали также, а иракцы делали поля в сухих склонах вади – оврагов в пустыне, которые только раз в год наполняются водой. Теперь «Покемон» давно уехал, мешки и ящики лежали под навесом, а мы сидели вокруг стола и вкушали чуду и жижиган-чорпа, густой мясной суп из баранины и томатов – барана зарезали только что. Похоже, что ради меня эти люди выставили на стол самое лучшее, что у них было, и мне было стыдно, что у меня не было никаких подарков для них. Не думал, что нужны подарки, я-то собирался в банду…

Света не было – здесь была керосиновая лампа, даже советская власть не смогла обеспечить этих людей электричеством и дорогами, их здесь просто нет смысла строить, нет смысла тянуть электричество – все снесет, да и не нужно оно им. Это были граждане Российской Федерации, но я сильно сомневаюсь в том, что они хоть раз голосовали на выборах, хотя за них наверняка кто-то крестики ставил, и потому Дагестан всегда давал более девяноста процентов поддержки правящей партии. Они не могли отказать в крове и пище бандитам, шастающим тут по горам, потому что таковы были традиции, и потому что среди бандитов были и их родственники.

Что мы здесь делаем? Что я здесь делаю с грузом оружия? Может, проще уйти и оставить этих людей в покое? Пусть дальше живут, как жили сотни лет до этого?

Ответа не было…

Перед ужином мы встали на намаз. Я сделал намаз вместе со всеми, потому что научился этому в Сирии…

Проблема в том, что свято место пусто не бывает. Уйдем мы – придут другие. Уже приходят. И покоя этим людям все равно не будет…

Спать меня положили на топчан, укрыли овчиной.

Утром, ни свет ни заря мы снарядили ослов. С крыш, а крыши здесь – такое же пространство, как и пол, часто крыша одного здания является двориком для другого, за нами наблюдали дети. Я достал из рюкзака и собрал свою винтовку, чем вызвал массу любопытства и перешептывания. Видимо, таких здесь еще не видели.

Втроем – и караван ослов из восьми животных – мы вышли из села. Улицы села узкие, по ним буквально приходится карабкаться. На стенах домов явно заметны следы когда-то прошедшего селя – он был очень мощным, на треть стен затопило. Мои провожатые оделись, как для гор, у пожилого был карабин «СКС», у молодого – автомат «АКМ». Ничего подобного горной одежде у них не было, да им и не нужно было…

Село осталось позади, потянулись тропы. Тропы едва заметные, их знали только местные. Природа тут, конечно, была потрясающая. Особенно обрывов нет – просто массивные скалы, каменные осыпи, изумрудно-зеленая трава. Бегущие вниз ручьи – дальше они превратятся в шумливые горные реки…

– Пить можно? – спросил я, показывая на очередной ручей.

Пожилой кивнул, я наполнил флягу. Удушливой жары побережья тут не было и в помине, температура чуть выше двадцати по Цельсию…

– Куда мы идем? – спросил я.

– На ту сторону, – ответил молодой. – Хамза там.

– А пограничники?

– Пропустят…

Пограничники – или «рейнджеры» на американский манер – нас и в самом деле пропустили…

Мы увидели их на перевале. Три человека в старой, американской форме – я хорошо ее знаю по Сирии, там ее с Ирака полно. Они ждали у расщелины, явно ничего не опасаясь. Три автомата «АКМ» – совсем не подходящее для гор оружие, но у грузин, наверное, ничего другого нет.

– Стойте здесь, – сказал пожилой и направился к рейнджерам.

Я примерно прикинул… сместился за осла… на нем груз оружия, не патроны, если пуля и попадет, не сдетонирует. Двоих я снимаю с гарантией. Третьего…

– Ибрагим…

…

– Снимаешь самого правого, я остальных, понял?

– Мы давно тут ходим. Им нужны деньги, только и всего.

– Делай, что я говорю, обиженный Аллахом! – прошипел я.

– Слушаюсь, эфенди…

Всегда надо, уловив момент, ставить себя на место амира, вождя, начальника. Только делать это надо с умом…

Вернулся пожилой.

– Надо восемьсот долларов, по сто за каждого осла.

Я достал одну из заначек, отсчитал четыреста.

– Скажи, что они будут получать только половину, пока не уверуют и не примут истинную веру. Кяфирам полная цена не полагается. Как только они уверуют, получат остальное…

Пропустили…

Хамза со своими людьми ждал в своем временном лагере у самой границы. Лагерь располагался в горном лесу… кстати, со стороны Дагестана деревьев почти не было, а вот в Грузии почему-то были. Это была Тушетия, национальный парк Тушети, а если пройти дальше, будет Хевсуретия и печально знаменитая Чеченская тропа, ведущая в Панкисскую долину, убежище чеченцев-кистинцев. Немало русских рабов и пленных прошли по ней совсем недавно.

Хамза обнялся с проводниками – уже начали снимать груз с ослов, раскрывать мешки, радовались как дети. Потом Хамза подошел ко мне.

– Становишься горцем, Саша…

– Я кем был, тем и остаюсь.

– Нет. Я говорил с Исмаилом – он рассказал, как ты дал четыреста долларов тем кяфирским собакам…

– Большего они не стоили.

Хамза поцокал языком.

– У меня был друг, русский. Он родился и вырос здесь, в наших дворах, и в нем не было ни капли нашей крови. Он пошел в русскую армию, и там его попытались унизить деды. Он искалечил несколько из них и несколько месяцев провел в дисбате, но вернулся уже дедом. Когда он вернулся, он сказал – там, в Русне, все слабые какие-то. И ты тоже становишься сильным…

– Что нового? – спросил я.

Хамза достал телефон, начал искать нужный ролик.

– Мне вынесли такфир. Знаешь, что это?

– Обвинение в неверии.

– Да, в том, что ты вышел из ислама, действуешь не по воле Аллаха. Это сделал Абу Исмаил, он давно у них на прикорме…

Я смотрел на экран – на нем какой-то бородач, сидя на фоне натянутого где-то между деревьями черного полотнища. Рядом был Али-Магомед, нынешний валий вилайята Дагестан имарата Кавказ. Он сидел и молчал, говорил бородатый.

– Второй – Али-Магомед.

– Он самый, собака. Он ушел в Грузию и боится возвращаться назад…

– Тогда надо идти за ним, верно?

Тбилиси, столица небольшого кавказского государства Грузия, которое пишется так же, как и название одного из штатов США, было не таким уж плохим местом для службы. Резкий контраст – горы, которые для американского военного всегда обозначали опасность, и прозападное, дружелюбно настроенное население. Здесь было приятно жить, были даже те, кто планировал сюда переехать после окончания службы. Качественное вино, невысокий уровень жизни и оттого невысокие цены, красивые и доступные для иностранцев женщины, но главным было не это. Это было одно из немногих мест на земле, где американцев по-настоящему рады были видеть. В последнее время таких мест осталось не так-то много – в Европе встречали с холодной любезностью, дающей понять, что им здесь не очень рады, в Латинской Америке – с откровенной враждебностью, в Азии – с вежливым указанием на неуместность их присутствия, а на Ближнем Востоке и в Африке их просто убивали. И только тут, на пороге громадной и враждебной России, маленькие народы типа грузин или украинцев искренне верили в миссию США и искренне были рады их видеть…