В кошаре рядом испуганно блеяли овцы, да где-то выла, чувствуя смерть, собака…

Не наши – это я видел и так. Наши обычно в горках ходят, самых разных, а тут какой-то вариант натовского снаряжения. Ботинки тоже не наши.

– Знаешь кого? – спросил я Хамзу.

– Двоих. Этого, – он ткнул ногой одного, – зовут Ислам.

– Кто он?

– Русский. Один из ваших. Из Сирии приехал. Делать джихад.

– Понятно. Еще кого?

– Второй – вот этот. Бандера. Кликуха его, имени не знаю. Говорил, что гуцул, если украинцем назвать – в драку бросался. По-русски плохо говорил. Говорят, что снайпером был, в Донецком аэропорту, там контузило, с тех пор и пришибленный. Его даже свои, хохлы, стороной обходили, но снайпер хороший, хорошо учил.

– А остальные?

– Шайтан их знает…

Я поднял винтовку, почти неповрежденную. Румынская «Дракула», но на стволе вместо пламегаса какой-то… не то глушак, не то компенсатор. Нетипичное здесь оружие – Румыния сюда не продает, а кому нужна снайперка, берут «СВД».

– А это откуда?

– С той стороны добра хватает.

– Дорого?

– Не дороже слов…

Ясно…

– Мы получили твое крайнее послание, Хамза. Рахмат тебе за предупреждение. Но надо действовать дальше. Жизнь не стоит на месте…

Про брата больше не говорили. Ситуация напоминала старую игру, когда двое держат друг друга за бороды. Кто первый моргнет – получает пощечину. Ваха был нашим агентом, но если об этом узнают, Хамзе хана, никто не поверит, что он тоже не стукач. Впрочем, Хамзе и так хана, но есть выход. Если он уничтожит тех, кто против него, примут его правду, какой бы она ни была. Исламский мир похож на криминальный, здесь важно не то, что ты говоришь, а то, как ты говоришь, и что готов сделать за свои слова. Если ты готов рвать и резать – никто против тебя не пойдет. Скорее всего. А если пойдет, то надо убить. И тогда скажут, что фитна преодолена, и смирятся…

Чтобы понять Дагестан и вообще Кавказ, надо здесь жить. Мне как-то раз рассказали такую притчу – один воин поссорился с соседями насчет земель. Дело дошло до крови, погибли люди и с той, и с другой стороны. Собрали шариатский суд. Шариатский судья спросил воина – ты по-прежнему утверждаешь, что земля, из-за которой весь этот сыр-бор, принадлежит тебе? Поклянись Аллахом. Воин уверенно ответил – клянусь Аллахом, что я стою на своей земле. Землю отдали ему. Когда они возвращались домой, один из братьев воина спросил его – брат, как же ты теперь, ведь это не наша земля, а ты поклялся Аллахом. В ответ воин снял сапоги и высыпал из каждого сколько-то земли – отправляясь на шариатский суд, он набрал земли у порога дома и всыпал ее в свои сапоги.

Вот так тут живут…

– Птица все еще здесь?

Хотя о какой именно птице говорилось, из контекста беседы не следовало, но мы оба понимали, о какой птице речь.

– Да.

– Вы не выиграете эту войну, русский.

– Почему?

– Потому что вы слабые. Вы не можете выйти против нас. Вы присылаете птицу, которая убивает сверху. Которую не достать.

…

– Теперь ты понимаешь, почему мы так ненавидим вас?

– Вы ненавидели нас и до того, как появились эти птицы. Кроме того, ты что-то попутал, Хамза. Это не мы бегаем от вас, а вы от нас в горах. Где расположены воинские части ты знаешь. Почему бы тебе не выйти к ним со своими людьми?

Хамза ничего не ответил.

– Считай, что птица охраняет тебя. Они могут прийти сюда еще раз, ночью. Окружить село.

Хамза заскрежетал зубами, в темноте – это было по-настоящему страшно.

– Они не придут.

– Почему ты так думаешь?

– Грузины напали на дагестанскую землю. Через несколько дней об этом будет знать весь Дагестан, а кровь, которую с них возьмут, затопит ущелья.

– Этого не будет. И ты это знаешь. Потому что за ними американцы.

…

– Скажи, Хамза, если бы ты мог выбирать – мы или американцы?

– Вы кяфиры. И те и другие. Разницы нет.

– И все же.

– Зачем глупые вопросы задаешь?!

– Они не глупые. Будь мужчиной, ответь.

Хамза долго молчал, почесывая бороду.

– Хитрый ты, – сказал он, – сразу и не скажешь. Конечно, у пиндосов денег много, это есть. Можно и просто так получить… хотя и вы просто так часто даете. Не знаю. Пиндосы говорят красиво. Тут в лагерь приезжала одна… че-то про демократию втирала, что, мол, Пророк Мухаммед по сути своей был демократом, что общество Мекки при Пророке – один из первых примеров демократии в мире, а я посмотрел… видно, трусы не носит, б… конченая. И эта шалава без трусов будет мне рассказывать, каким был Пророк Мухаммад, свят Он и велик? И среди пиндосов п…ров полно, всякий харам. Какие-то таблетки предлагали.

– Таблетки? – насторожился я.

– Ну да. Говорили – можно будет три дня воевать, не спать, усталости не будет. Я отказался и людям запретил – харам. Тот, кто идет по пути Аллаха, не должен осквернять свое тело запретным, таблетками всякими.

– Умно поступил…

– Грузинам они деньги дают, но я людей слушал, не очень хорошо там живут. И думаю, они нашу нефть хотят, каспийскую.

– Наверняка.

– Нефть все равно вы добываете, но Русня привычнее что ли. Вот я с тобой на русском говорю, а если не будет Русни, как говорить? Английский учить? Зачем мне это? А американцы такие же кяфиры, тоже с братьями воюют, много крови мусульман на их руках.

Я молчал. И Хамза тоже.

– Зачем спрашивал, русский? – первым не выдержал он.

– Потому что надо принимать решение, Хамза. Американцы уже здесь, они не уйдут. Мы тоже никуда не уйдем. Ты знаешь, между нами и американцами – кровная вражда. Вражда на века.

Здесь это понимали. Как нигде.

– Странные вы какие-то, – пробурчал Хамза, – вам Аллах глаза закрыл за ваше неверие и то, что сделали мусульманам. Он наказывает вас друг другом. Как рафидитов. Рафидиты[29] один раз в год выходят на улицу, кричат и наносят себе раны по воле Аллаха, так Аллах наказывает их за то, что они извратили веру, придают ему сотоварища и делают много других мерзостей. А вас Аллах наказывает друг другом. И пока вы не примете ислам, Аллах не уберет вражды между вами.

– Может быть, и так. Но мы не можем позволить, чтобы американцы хозяйничали в Грузии. Сегодня они хозяйничают в Грузии. А завтра будут хозяйничать и здесь. Сегодня Грузия – часть Кавказа, а завтра там будет гей-парад.

– Грузины христиане, – сказал Хамза, – с них станется.

– А Ирак. Посмотри, что сделали с Ираком.