— Он украинец, — вмешалась Алиса.

— Какая разница? Он на нее плохо действует, — убежденносказал Юхан, — я бы его вообще выбросил из самолета. Такой наглый исамодовольный тип. К тому же он говорит по-английски с чудовищным акцентом.

— Я тоже говорю с акцентом, — недовольно заметила Алиса.

— У тебя нет акцента, — улыбнулся Юхан, — ты простонеправильно выговариваешь некоторые слова. Но это можно исправить.

Алиса улыбнулась. Линдси пожал плечами.

— Наши влюбленные сейчас начнут говорить друг другукомплименты.

Юхан взял Алису за руку и пошел с ней в дом.

— Что у вас случилось в Кингстоне? — уточнил Дронго.

— По-моему, Агнесса сошла с ума, — пожал плечами Линдси, —она хандрила всю дорогу, переживала, даже один раз заплакала. Не понимаю, чтона нее нашло. Но она явно не хотела лететь сюда. Тем не менее все-такиполетела. И всю дорогу была не в настроении.

— Женскую логику иногда трудно понять, — машинально заметилДронго.

— Не так трудно, как вам кажется, — несколько обиженнозаявил Эдуардо Линдси, воспринявший подобное замечание почти как личноеоскорбление, — мужчины бывают более непредсказуемыми и самовлюбленнымииндюками. Наш врач Моргунас тоже весь полет был чем-то недоволен. Такоеощущение, что он вообще не любит летать. Я все время боялся, что его стошнитпрямо мне на колени, такое кислое выражение лица было у него.

— А как вела себя сама Кристин?

— Она всегда ведет себя безупречно. Отдыхала в своем салоне,почти ничего не ела. Зато у ее мужа отменный аппетит, он всю дорогу беспрерывноел и пил.

— У вас в самолете был салон для Кристин?

— Конечно. Она всегда заказывает эту модель. Просторныйсалон для нас и личный отсек для Кристин. Туда обычно никого не пускают, дажеее мужа. Никого, кроме этого противного Барнарда.

— Почему он противный? — усмехнулся Дронго.

— Он всегда все знает и, даже если не знает, делает вид, чтознает абсолютно все. Этакий всезнающий умник, который не хочет делить своевлияние с другими. Мне кажется, что он с удовольствием уволил бы нас обоих —меня и врача, чтобы заменить нас собой. Но у него нет опыта работы визажистом иврачом. Иначе он бы выбросил нас из самолета еще в Лос-Анджелесе. Извините, ноя должен посмотреть, как доставили мой багаж. Барнард всегда считает, что явезу слишком много чемоданов. Можете себе представить, что Кристин взяла толькодва чемодана. Я был в ужасе, когда увидел, что весь ее багаж состоит всего издвух чемоданов.

— А сколько бывает обычно?

— Восемь или десять, — пожал плечами Линдси. — Нужнопонимать, что мы прилетели сюда работать, а не лежать у бассейна.

Линдси поспешил в дом. Дронго обернулся и увидел за своейспиной Барнарда. Тот молча смотрел на эксперта.

— Не всегда обращайте внимание на глупости, которые будутвам говорить, — холодно посоветовал Барнард, блеснув стеклами очков, — такбудет лучше для вас и для вашей работы. И для нас всех. Обед будет в два часадня. Не опаздывайте.

Он повернулся и пошел в дом. Дронго проводил его задумчивымвзглядом.

Дронго вернулся в свою комнату. Взглянув на часы, он решил,что уже можно позвонить Эдгару. Прошло почти два дня с тех пор, как он попросилсвоего напарника уточнить данные на обоих бизнесменов. Он набрал номер Эдгара.

— Добрый день, — начал Дронго, — или добрый вечер. Этичасовые пояса меня уже окончательно запутали. Я только помню, что ваше времяначинается раньше моего и у вас должен быть вечер, когда у меня утро или день.

— Здравствуй, — поздоровался всегда невозмутимый Вейдеманис.— Я ждал твоего звонка еще вчера. Звонил сам. Но у тебя весь день был отключентелефон.

— Я добирался из Лос-Анджелеса до Барбадоса через Майами, —вздохнул Дронго.

— И как долетел?

— Лучше не спрашивай. Никогда в жизни больше не полечу наэтот остров. Сюда добираться так сложно, словно летишь на другую планету. И ещенас все время трясло.

— Представляю, — пробормотал Эдгар, — и сочувствую. Тебе,наверное, было сложно?

— Не то слово. Я, кажется, напился так, что еще несколькодней буду приходить в себя. Ты узнал что-нибудь об этих бизнесменах?

— Конечно. У обоих очень неплохое финансовое положение.Моничелли вообще один из самых богатых рестораторов в Италии. Его рестораныприносят неплохие доходы, хотя в других странах у него появились проблемы. Ноони не такие большие, чтобы грозить ему банкротством. Его состояние оцениваетсямиллионов в сто пятьдесят. В общем, он человек далеко не бедный.

— А Юрий Горлач?

— С этим сложнее. Он тоже бизнесмен, и его неплохо знают наУкраине. Раньше он был посредником между «Газпромом» России и газовым концерномУкраины. Когда Кучма отстранил Тимошенко и возбудил против нее уголовное дело,Горлач уехал в Америку. Начал торговать кожей. Сейчас занимается поставкамикожи из России и Украины. Знающие его люди говорят, что он вполне нормальноустроился. Но сам он недоволен своим нынешим положением.

— Понятно, что это не бешеные газовые деньги, — пробормоталДронго.

— Видимо, да.

— У него есть семья?

— Есть. Жена и дочь. Формально он не разведен. Но давно неживет со своей супругой. Они живут в Бостоне, там учится его дочка. Ей ужешестнадцать.

— А зачем ему нужна стареющая Агнесса? Неужели это любовь?

— Не думаю. Возможно, через нее он хочет выйти наопределенные деловые круги в США, завести полезные знакомства. Бизнесменов изУкраины и России до сих пор воспринимают в деловых американских кругах сбольшим недоверием.

— Понятно. Спасибо за информацию. Если ты мне понадобишься,я тебе перезвоню.

— Будь осторожен. У этого Горлача вполне могут быть связи скриминальными кругами, — предостерег Вейдеманис.

— Учту. До свидания.

Дронго убрал телефон. Он решил переодеться к обеду, докоторого оставалось около получаса. Надев светлый легкий костюм и рубашку безгалстука, он вышел из комнаты и услышал оживленные мужские голоса на лестнице.Дронго прислушался. Говорили Горлач и Моничелли. Если первый горячился иневольно повышал голос, то второй говорил довольно спокойным, даже приглушеннымголосом, так, что его с трудом было слышно.

— Это невозможно, — говорил Моничелли, — мне кажется, что высами не понимаете, о чем именно просите.