— Ясно. — Авраам поворачивается спиной-к-огню, руки за спиной, подбородок выдвинут и приподнят. — Тебе там трудно, Вергилий?

— Нет.

— Я же сказала тебе, Авраам. Он превосходен.

Бабушка не очень-то часто улыбалась. Она так и не приобрела навык выражать улыбкой удовлетворение. Она приступала к улыбке не с того конца и начинала с губ. Их уголки немного оттягивались назад, но глаза говорили что-то совсем другое.

Улыбка делает с Дедушкой это. На миг он останавливает взгляд на Вергилии, и внезапно кровь замирает в жилах Дедушки. Холодок ползет вверх по его спине. Тот же самый холодок, который был у него тем вечером в Ориэл Колледже. Тот холодок, за которым через три секунды последует поток тепла и вспышка вдохновения. У него нет сил остановиться или сопротивляться ему. Он смотрит на своего сына, видит в нем Смысл и понимает: вот оправдание тому, что он, Авраам, упал раненый в воронку; вот оправдание тому, что «Томми окей», потому что — хотя он сражался против этого с тех самых пор, как умер Преподобный, хотя он пытался поверить, что в этой жизни нет ничего, во что можно верить, — в конце концов Суейны не могут убежать от своего естества.

— Вергилий, — говорит Авраам, — ты не вернешься в Школу Хайфилд.

Брызги-брызги. Брызги-брызги-брызги.

— Что ты такое говоришь, Авраам?

— Эта школа больше ничему не сможет его научить.

— Не говори глупостей. Как тогда он будет учиться?

Бабушка снова растягивает губы в улыбке. На этот раз она вдобавок поднимает бровь в манере Полковника[222].

Дедушка не собирается уступать. Он не позволит, чтобы на него вот так была нацелена бровь.

— Закончим на этом, — говорит он и стреляет в поднятую бровь всем своим подбородком.

Бабушка отвечает обеими бровями; он отвечает ноздрями.

И вот Дедушка берет на себя обучение Вергилия, это решено. Пусть Бабушка занимается девочками — она уже ими занимается, — он же возьмется за Вергилия. У Дедушки будет один настоящий Суейн. Мой отец будет смыслом того, что пули прошли мимо сердца Авраама. Мальчик станет Избранным.

Для более глубокого проникновения в проблему с точки зрения лосося см. книги мистера Уиллиса Банда[223] «Проблемы Лосося» и «Жизнь Лосося»[224] (Книги 477 и 478, Сэмпсон Лоу и Ко., Лондон). С моей же точки зрения — продолжайте читать.

Пока Дедушкины сестры ходили в школу, процессия наставников моего отца прошествовала в Эшкрофт Хауз.

В некоторые дни, когда я совсем слабая, когда у меня нет сил подняться на подушку, когда дождь льется по окну в крыше и я хочу заснуть навсегда, они приходят навестить меня.

Мистер О. У. Торнтон.

Мистер Дж. Дж. Джерард, математик.

Мистер Айвор Нотон, латинский, греческий и классическая литература.

Молодой мистер Олд[225].

Старый мистер Эббинг[226].

Мистер Иеремия Льюис.

Они статисты. Все они были наняты и в конечном счете уволены — сразу после того, как делали фатальную ошибку, объявляя Вергилия блестящим.

Только один, мистер Фадриг МакГилл, производит неизгладимое впечатление. Только он приносит народные предания. Только он в слишком тесном черном костюме с торчащими вверх двумя пучками рыжих волос и пламенными глазами националиста излагает ирландскую мифологию. Учителя не всегда знают, в какой момент они Перегибают Палку. Но МакГилл знал. Он знал, что вошел в воображение Вергилия Суейна и поджег пламя, когда рассказал ему о мальчике[227], который влюбился в девочку по имени Эмер и сказал, что не будет обладать ею, пока не пройдет Невозможные Испытания. Мальчика послали в Шотландию изучать военное искусство под руководством воительницы Скатхах, что значит Тень. Скатхах-Тень жила веков за двадцать до Marvel Comics[228]. В то время Игры были на начальных стадиях разработки. Половина геймеров умерла. Быть шотландцем и воином означало, что Скатхах была сама жестокость. У нее не было Пульта, у нее был ястреб с когтями. Мальчика послали к ней, чтобы он научился, как достичь невозможного, и когда он научился, когда Скатхах провела его через все Уровни, показала ему все Уловки и записала его в Почетный список как Непревзойденного, как Игрока Номер Один Всех Времен, он возвратился и вошел в крепость, где под охраной жила Эмер.

Он вошел в крепость, идя по реке против течения.

Метод, который он использовал, был прыжками лосося.

Кроме шуток.

Вергилий испробовал его на себе. Однажды он ускользнул через черный ход в грубую, растущую пучками траву, похожую на зеленое море позади Эшкрофта. Он прижал руки к бокам, втянул живот, стал стройным, как лосось, вдохнул столько воздуха, сколько смог, и затем, повернув лицо к голубому небу, сильно выдохнул, выгнул спину, как лук, дугой и попытался прыгнуть вверх.

Может быть, это действительно сработало. Может быть, он унаследовал что-то от ног прыгуна с шестом. Он был уверен, что взлетел. Причем совершенно точно выше, чем если бы просто подпрыгнул. Да, точно, был некоторый подъем.

Это было началом. И Фадриг МакГилл, Сын Лиса, знал это. Но не знал, что его собственное положение было гарантировано в тот день, когда он сказал Дедушке, что Вергилий безнадежен в Ирландской Истории, Культуре и Языке.

Тем временем между мужем и женой началась настоящая битва. Обминание и Разглаживание давно в прошлом, теперь Бабушка покоряла новое поле сражения, где ее не превзошел бы Дедушка, и потому настроила девочек на достижение различных высот.

Фортепьяно было особенно любимым. Эстер, Пенелопу и Дафну учила миссис Мойра Хэкетт, чье чувство юмора уже не было в целости и сохранности. У нее в душе не было никакой музыки, и она с большим успехом использовала метод Ирландской Академии «линейкой по пальцам». Эти три девочки скоро могли выступать, сидя очень прямо, как фарфоровые фигурки пианисток, и линия спины была прекрасной, точно по отвесу, а плечи выпрямлены. Только их изогнутые, как когти, пальцы двигались, производя своего рода безупречную механическую музыку, лишь немного хуже, чем самые дешевые заводные музыкальные шкатулки. И вот однажды вечером, когда Авраам вернулся с рыбалки, его позвали в гостиную послушать последовательно одну за другой три версии Фантазии-Экспромта Шопена.