Смириться с этим — значит обречь себя на вечные вопросы.

Пальцы судорожно вцепились в рулевое колесо. Так сильно, что суставы побелели. Он искал и не находил аргументы, которые заставили бы ее поверить ему.

Но этого не может быть! Он должен попытаться.

Денни круто развернулся на мокром пустом шоссе, потом аккуратно выровнял автомобиль и двинулся обратно в Ноттингем. На этот раз скорость была вполне допустимая.

Нет, так легко он не сдастся!

В дверь позвонили. Энн никак не предполагала, что это вернулся Денни. Он вылетел из ее дома, сокрушая все на своем пути, подобно смерчу. Энн была уверена, что больше никогда в жизни не увидит его.

Именно поэтому она без малейших колебаний пошла открывать дверь. Скорее всего, отец решил заглянуть, чтобы узнать, как у нее дела. Сегодня он должен был задержаться в отеле. Папа иногда устраивал такие набеги. Не для того, чтобы следить за ее нравственностью. Просто он до сих пор не может привыкнуть к мысли, что она уже не маленькая и может засыпать, не пожелав родителям спокойной ночи.

— Папочка, дорогой... — начала она, открывая дверь, — ты не представляешь, какой у меня был трудный день сегодня.

— Ну почему же. Очень даже представляю. — Денни не стал дожидаться, когда его пригласят, а решительно вошел в дом мимо остолбеневшей Энн. За ним тянулся мокрый след. — У меня он тоже был не из легких, — небрежно бросил он через плечо.

— Что-то я не припомню, что пригласила тебя войти! — негодующе воскликнула Энн, обретя дар речи. Она проклинала себя, что не успела захлопнуть дверь прямо перед его носом и позволила ему войти.

— А я не припомню, что просил тебя пригласить меня войти, — холодно заметил он. — И спрашивать разрешения я не намерен.

— Ты хотя бы представляешь, который сейчас час?

— Понятия не имею. А что?

— А то, что уже двенадцать. И твое поведение неприлично.

— Как скажешь. Зато в такой поздний час уже никто не придет, так что у нас есть возможность спокойно поговорить. И на этот раз ты будешь со мной разговаривать.

— Мы достаточно много сказали друг другу, — усмехнулась Энн.

— Да? — Денни удивленно поднял брови. — Ругаться и оскорблять друг друга не значит разговаривать. Я приехал именно поговорить, а не слушать обвинения во всех смертных грехах.

Горькие воспоминания этого дня, который мог стать самым счастливым в ее жизни, зажгли ее глаза огнем обиды и гнева. А поскольку она была убеждена, что сама виновата в том, что Деннис Харпер появился в ее жизни, горько было вдвойне.

Ну почему он вернулся?! Уехал бы в свой Лондон, а она бы жила тихо и спокойно. Счастья бы не было, но и боли тоже...

Хотя, если честно, то она лжет сама себе, по крайней мере скрывает истину, подумала Энн. Когда дверь за Денни захлопнулась, она почувствовала невыносимую тоску. Стук двери был похож на удар молотка по последнему гвоздю, которым забили крышку ее гроба. Дальше — тишина. Это был конец всем ее надеждам на новую счастливую жизнь.

Новая счастливая жизнь? Да нет, это просто женские фантазии, одернула она себя. Все это не имело никакого отношения к реальности.

Деннис Харпер совсем не тот человек, который нарисовался ее пылкому воображению. А Дэниела Гранта в природе не существует. Он был только в мире ее грез. В мире, до которого можно было дотянуться рукой. Сделать один маленький шаг и войти...

— Ты не против? — Денни жестом указал на гостиную.

Энн удивилась. Почему это вдруг он стал таким вежливым и предупредительным? Сначала вламывается в ее дом, как последний головорез, а потом вдруг теряет уверенность в себе и не может шагу ступить, не испросив позволения.

— Нет, конечно. — Голос ее был полон иронии.

— Дело в том, — попытался объясниться Денни, — что я совершенно промок.

— Подумаешь, попал под дождь. Это не достаточная причина, чтобы врываться среди ночи в чужой дом.

Денни кивнул и вошел в гостиную. Здесь было гораздо светлее, чем в холле, и Энн могла рассмотреть его как следует. Она ахнула, когда поняла, что имел в виду Денни, когда сказал, что промок.

На самом деле слово не отражало истинного положения вещей. Денни был похож на губку, пропитанную водой, до которой опасно дотрагиваться, боясь, что вода хлынет рекой. Не только пиджак и брюки, но и жилет разбух от влаги. Сорочка прилипла к телу и стала совсем прозрачной, являя миру широкую мускулистую грудь. Темно-русые волосы, которые стали почти черными из-за воды, прилипли ко лбу и ушам.

— Господи, почему ты в таком виде? Что случилось?

— На улице дождь, если ты не знаешь.

— Но ты же сидел в машине...

— В машине я, конечно, сидел. И даже ехал, — ухмыльнулся Денни. — Но потом, когда решил вернуться, я понял, что недостаточно крепко держу себя в руках, чтобы вести беседу. Поэтому решил пройтись.

— В такую погоду. Деннис Харпёр, ты ненормальный!

— Тебе бы больше понравилось, чтобы я вернулся взбешенный и с явным намерением задушить тебя? — поинтересовался Денни.

— Что, ярость была столь неукротимой? — поддела его Энн.

— Вот именно.

— Но тогда тебе лучше покинуть помещение. Так недалеко и до членовредительства.

Они оба вспомнили утренний разговор и украдкой улыбнулись.

— Тебе не о чем волноваться, — уверенно заявил Денни. — Я вполне контролирую ситуацию. Клянусь. С этого момента я буду вести себя как цивилизованный человек.

Понятия «цивилизованный человек» и «держать себя в руках» не могли быть отнесены к Деннису Харперу. По крайней мере к тому, который стоял сейчас посреди гостиной и вокруг которого образовывалась лужа. Вот Дэниел Грант, с которым она ужинала несколько дней назад, тот во всех смыслах был человеком цивилизованным и прекрасно умел держать себя в руках... Но то был Дэниел Грант. А его, как выяснилось, никогда не было, нет и не будет.

И это очень печально. Потому что ей показалось на мгновение, что с тем человеком она могла бы быть счастлива.

— Все! Забудь! — Энн с ужасом поняла, что сказала это вслух. Она чуть не открыла Денни свои истинные чувства.

Но Денни по-своему истолковал ее возглас.

— Что значит «забудь»? — спросил он. — Что я должен забыть? Ты имеешь в виду, что я могу забыть, как мы обижали друг друга? Или я могу забыть свое намерение держать себя в руках, потому что у меня ничего не выйдет? Уверяю тебя, у меня все получится.

— Будем надеяться, — ответила Энн, обрадованная, что он ничего не понял. Она еще не совсем пришла в себя от шока, что чуть не выболтала ему все, и была не в состоянии смотреть ему прямо в глаза. Она не выдержит пронзительной синевы его глаз без страха, что выдаст себя. Стоит ему повнимательнее посмотреть на нее, и он все поймет. Вернее, почувствует. Энн решила заняться делом. — Прежде всего, тебе нужно полотенце, — сказала она бодро. — Сними пиджак и повесь его на стул. Полотенце я сейчас принесу. Сухая рубашка тоже не помешает.