Мастер Кит помрачнел — значит, дальнейших объяснений не потребуется.

— Я вас нанимал для другого, — сказал Маркус, — но сейчас вы мне нужны.

Мастер Кит сжал губы и надолго умолк, а затем, повернувшись на месте, пошел дальше к комнатам караванщика. Маркус ступал следом, какое-то время в полумраке разносился лишь звук шагов.

— Что вы намерены делать? — помолчав, ровным голосом спросил мастер Кит.

Маркус кивнул сам себе: что ж, по крайней мере ему не ответили «нет».

— Идти к югу. На запад путь закрыт из-за снега, на востоке столкнемся с преследователями. С севера — Сухие Пустоши. Объявим, что пути на Карс ждать невыгодно и лучше продать товар на рынках Маччии или Гилеи. Двинемся к востоку, потом свернем на юг.

— Я не знаю дорог к югу ближе, чем…

— Не дорогами. Забыть про драконьи дороги, идти проселками и тропами до Внутреннего моря, там есть путь вдоль берега, он почти не замерзает. До Биранкура — четыре недели, если по холоду. Если дорогу развезет — пять. Вооруженных бандитов, лезущих через границу, там не любят, так что наших преследователей скорее всего развернут обратно. Еще неделя — и перед нами Порте-Олива. Крупный город, вполне подходящий, чтобы затеряться в нем до весны. А если дороги позволят — можно сразу двинуться в Нордкост, до самого Карса.

— Обходная дорога, подозреваю, выйдет длинной, — заметил мастер Кит. Коридор вывел их к перекрестку нескольких туннелей, где висела на кованой железной скобе масляная лампа. Остановившись под ней, мастер Кит повернул к капитану спокойное и строгое лицо. — А другой выход вы рассматривали?

— Я не знаю других выходов.

— Мы все могли бы наведаться к фургону, набить кошели драгоценностями и исчезнуть как дым. Остальное перенести на склад, пусть делают что хотят.

— Может, так было бы и разумнее, но мы здесь не для этого. Наша работа — охранять караван, пока он не дойдет до места.

Глядя, как на лице актера проступают скептицизм и мрачное удовлетворение, Маркус понимал, что в этот самый миг решается судьба всего предприятия. Если старик откажется, выхода не будет.

Мастер Кит пожал плечами.

— Значит, насколько я понимаю, нам остается известить караванщика, что его планы изменились.

К полудню караван уже двигался по дороге под низким серым небом. Маркус ехал впереди. После ночи, заполненной знакомыми кошмарами, раскалывалась голова. Кровь и пламя, предсмертные крики женщины и девочки, уже двенадцать лет как обратившихся в прах, запах паленых волос… Кошмары, после которых он вскакивал, зовя Алис и Мериан — жену и дочь, — оставили его много лет назад. Тогда он надеялся, что навсегда. Однако теперь они вернулись — неизвестно, надолго ли.

Что ж. Выдержал прежде — выдержит снова.

Караванщик сидел рядом, облачка их морозного дыхания вырывались то в унисон, то вразнобой. С занесенных снегом деревьев за ними следили вороны, нахохлившиеся и сгорбленные, как старики. Снег, хоть и мокрый, был всего в локоть высотой. Когда они свернут с драконьей дороги, будет хуже.

— Не могу поверить! — в сотый раз повторил караванщик. — Мне даже не сказали!

— Решили, что вы не контрабандист, — откликнулся Маркус.

— Зато решили, что я дурак!

— Я тоже, — кивнул Маркус и, наткнувшись на обалделый взгляд тимзина, поспешил объяснить: — Нет, это не я решил, что вы дурак, а они решили, что я дурак!

Караванщик печально умолк.

За спиной таяли в дымке скалы Беллина, зима обещала быть скверной. На ночном привале, пока в стремительно сгущающихся сумерках погонщики ставили палатки, Маркус прошел по лагерю вместе с Ярдемом. Разговоры при виде их смолкали, улыбки делались фальшивыми. Злоба пропитывала людей, как масло — фитиль, и заботой Маркуса было проследить, чтобы нигде не вспыхнула случайная искра. Все как он ожидал.

У палатки капитана стояла Китрин.

Погонщик Таг исчез, словно и не бывало. Актеры помогли смыть краску с волос, лицо без усов казалось почти неестественно чистым. Из-за юного возраста и примеси циннийской крови девушка выглядела нескладной, однако ближайшие несколько лет обещали превратить ее в привлекательную женщину.

— Капитан Вестер, — начала она и запнулась. — Я… я не успела сказать, как вам благодарна.

— Я всего лишь исполняю свои обязанности.

— Все равно! Я о большем и мечтать бы не смела… Спасибо вам.

— Опасность еще не миновала, — бросил Маркус резче, чем хотел. — Доберемся до места — тогда и будешь благодарить.

Девушка зарделась — словно розовые лепестки рассыпались по снегу — и, неловко кивнув, пошла к фургону. Проводив ее глазами, Маркус покачал головой. Ярдем, по-прежнему стоя рядом, кашлянул.

— Эта девушка — не моя дочь, — сказал Маркус.

— Верно, сэр.

— Мне нет резона защищать ее больше, чем остальных в караване.

— Конечно, сэр.

Маркус прищурился на облака.

— Туго мне придется.

— Именно так, сэр.

Королевская охота мчалась сквозь густой снегопад, за которым почти не слышался лай гончих. Доусон Каллиам припал к взмыленной шее коня, распластавшегося по воздуху; внизу неясным пятном мелькнул и пропал мерзлый ров. Вновь коснувшись земли, конь понесся вперед быстрее ветра. Позади раздались голоса. Не услышав среди них знакомых интонаций короля, Доусон не обернулся. Слева из снежной пелены вынырнула серая лошадь в охотничьем уборе из красной кожи. Фелдин Маас. Остальные скакали вплотную следом — неясные тени среди снежного сумрака. Доусон прижался к коню и вонзил шпоры в бока.

Матерый олень уже дважды чуть не ушел от охотников и своры, однако Доусон, с детства изъездивший холмы Остерлингских Урочищ вдоль и поперек при любой погоде, знал все тайные пути и ловушки. Олень успел повернуть к тупиковому ущелью — выхода оттуда нет. Убьет его, конечно, король Симеон, а в нынешней скачке охотники соперничали за право первым настигнуть добычу.

Нижние ветки сосны, зеленеющие на фоне белого сумрака, ясно указывали, куда помчался олень. Доусон взял в сторону, Фелдин Маас и прочие не отставали. Кто-то крикнул, собаки залаяли громче. Доусон, стиснув зубы, несся вперед.

Справа что-то вынырнуло — не серое. Белый жеребец без убора, на всаднике ни шлема, ни шапки, зато по рыжим волосам безошибочно, как по гербу, узнается Куртин Иссандриан. Доусон вновь пришпорил коня, тот рванул вперед — слишком быстро: равномерный, дробный галоп сбился. Пока конь пытался восстановить ритм, белый жеребец устремился вперед и обошел Доусона, а через миг с ним поравнялся Фелдин Маас на своем сером.

Пробеги олень еще тысячу шагов, Доусону удалось бы отстоять честь победы, но обреченное животное остановилось в расщелине слишком близко. Две собаки, упавшие замертво, лежали у его копыт, псари криком и хлыстами отгоняли остальную свору. У оленя был надломлен рог и окровавлен бок, левая задняя нога пропиталась кровью там, где особо ярый пес пытался вцепиться в лодыжку. Пятнистая шкура была изодрана, как рубище странника. Олень, тяжело дыша, повернулся к преследователям — Куртину Иссандриану и отставшим на полшага Доусону и Фелдину Маасу.