— Он всего лишь мул!

— Я его не брошу, — еще решительнее сказала девушка.

— Значит, ты идиот.

Караванщик повернулся, сплюнул и пошел прочь. Китрин смотрела ему в спину, пока он не скрылся под жидкой соломенной крышей постоялого двора, давшего им приют. Выходить он, судя по всему, пока не собирался, и она вернулась в хлев. Больший из мулов стоял с опущенной головой, тяжело и прерывисто дыша. Девушка погладила его по густой жесткой шерсти — мул взглянул на нее, повел ухом и опять склонил голову.

Китрин попробовала представить, как привязывает его к дереву и уходит, оставляя погибать от болезни и холода. Или как перерезает теплое пушистое горло. А ведь ей надо довезти деньги до Карса.

— Прости меня, — прошептала она. — Я же не погонщик. Я не знала.

Китрин и вправду сначала думала, что все от ее неопытности: если на каждом переходе фургон отстает от передней повозки все больше — значит, она мало понукает мулов или не умеет сладить с упряжью на поворотах. И только когда у животного открылся тяжелый влажный кашель, она поняла, что мул заболел. В доме магистра Иманиэля религиозные обряды были не редкость, однако Китрин молилась о том, чтобы мул выздоровел сам по себе.

Не помогло.

Постоялый двор — каменная развалина, которую пытался подлатать и подправить каждый, кто в ней останавливался, — торчал на склоне широкого пологого холма; здесь начиналась гряда высоких заснеженных гор на границе между Вольноградьем и Биранкуром. На горизонте виднелись вершины — синие, как казалось из-за дальности. Через горы лежал кратчайший путь от Ванайев до Карса.

Карс. Для Китрин само название звучало чуть ли не молитвой. Карс, столица Нордкоста, город на берегу спокойного моря. Белые башни на меловых скалах, Вечерний совет, могила драконов. Главная контора Медеанского банка. Конец дороги для Китрин — беглянки, контрабандиста, погонщика… Она никогда прежде там не бывала, но теперь тосковала по Карсу, как по родному дому.

Китрин добралась бы и в одиночку. Только она не знала дороги. И не представляла, как вылечить больного мула. И как отбиваться от лесных разбойников.

Мул тяжело выдохнул и тут же закашлялся, влажно и хрипло. Китрин шагнула вперед и погладила его широкие мягкие уши.

— Что-нибудь придумаем, — сказала она не столько мулу, сколько себе. — Все наладится.

— Вероятно, так и будет, — произнес сзади мужской голос.

Ведун, мастер Кит, стоял у дверей хлева, рядом с ним женщина по имени Опал. Китрин, обняв мула за шею, прижалась к нему, словно пытаясь защитить. Или получить защиту. От волнения сердце забилось чаще.

— Это и есть тот горемыка, да? — спросила Опал, протискиваясь мимо ведуна. — Такой усталый.

Китрин кивнула, стараясь не встречаться глазами с обоими. Опал скользнула к стойлу, обошла вокруг мула и приложила ухо к его боку. Затем, тихо напевая что-то незнакомое, встала на колени перед мордой и мягко раздвинула губы животного.

— Опал ухаживает за нашими конями, — объяснил мастер Кит. — Во всем, что касается четвероногих с копытами, я привык ей доверять.

Китрин кивнула, чуть не разрываясь одновременно от благодарности и от опасения быть так близко к стражникам. Опал встала и тщательно обнюхала уши мула.

— Тебя зовут Таг, да? — спросила она. Китрин кивнула. — Скажи, Таг, этого бедолагу сносило на сторону? Тебе приходилось его выравнивать?

Китрин порылась в памяти и мотнула головой.

— Хорошо, — заметила Опал и бросила через плечо мастеру Киту: — Значит, не уши, это обнадеживает. У него одышка, но влаги в легких нет. Подержать его в тепле день-другой — будет как новенький. Только нужно добыть одеял и попон.

— Два дня, — произнес мастер Кит. — Вряд ли капитан Вестер обрадуется.

Повисла тишина, лишь похрипывал мул да шелестел в ветвях утренний ветерок. У Китрин свело желудок чуть не до тошноты.

— Одним стражником больше, одним меньше — не так важно, — ответила Опал. — Я останусь с Тагом, а когда мул поправится, мы вас нагоним. Буквально пара дней. А отдельная повозка с хорошей упряжкой движется быстрее, чем целый караван.

Ведун, скрестив руки, задумался, и в душе Китрин затеплилась надежда.

— Ты справишься? — спросил ее мастер Кит. Глаза глядели очень по-доброму, голос был мягок, как полуистертый лоскут фланели.

— Да, господин, — ответила Китрин, стараясь говорить низко, по-мужски.

Ведун в ответ кивнул.

— Возможно, будет лучше, если я поговорю с остальными от твоего имени. Ты позволишь?

Китрин кивнула, и старик, улыбнувшись, зашагал обратно к постоялому двору, оставив Китрин и Опал с животными.

От облегчения Китрин почти перестала бояться. Может, все и к лучшему? Опал в кожаном доспехе и Китрин в мужской одежде вряд ли привлекут внимание, никто ничего не заподозрит. Вокруг не будет толпы погонщиков, так что маскироваться придется только перед Опал, а если они мужчина и женщина, то для Тага вполне естественно держаться от спутницы подальше.

Страх, правда, не исчез до конца. Китрин понимала его причину благодаря магистру Иманиэлю — за ужином с Кэм и Безелем он часто обсуждал какого-нибудь купца или прелата, чьи поступки не соответствовали ожиданиям, и объяснял, что за этим стоит. Китрин страшится потому, что знает больше других и понимает, насколько высоки ставки. Но если погонщик Таг везет деньги, на которые можно нанять средних размеров армию, то это известно одной Китрин, и никому иному. Значит, отставая от каравана, она рискует не больше, чем если бы вправду везла груз некрашеной шерсти. Никто не ищет ни ее, ни ценности, мул выздоровеет, ей не придется ехать до Карса одной. Все будет хорошо.

— В первый раз погонщиком? — спросила Опал.

Китрин кивнула.

— Ну, не волнуйся. Мы себя в обиду не дадим.

Китрин не сразу пришло в голову задуматься, с чего бы наемному стражнику включать в общее «мы» новичка-погонщика. Через несколько часов караван с капитаном Вестером и мастером Китом уже трогался к горам, за которыми лежала дорога на Карс.

День прошел в хлопотах: Китрин и Опал согревали хлев, растирали мула, насильно поили его странным питьем, пахнущим смолой и лакрицей, — к ночи мул уже держал голову выше, кашель смягчился. Спать легли в хлеве, по разные стороны от ветхой жаровни, закутавшись в тонкие одеяла. Тепла от жаровни хватало лишь на то, чтобы не замерзнуть.

В темноте снаружи крикнул какой-то зверь или птица, потом все стихло. Китрин, с завистью прислушавшись к медленному ровному дыханию стражницы, подложила руку под голову и закрыла глаза, уговаривая себя уснуть. Напряженное тело вздрагивало, в мозгу роились мысли о сотнях опасностей, подстерегающих в ночи. Вдруг бандиты, нападавшие на караван, вернутся, изнасилуют их с Опал, убьют, заберут деньги банка? Вдруг Опал обнаружит сокровища и в припадке алчности перережет ей горло? Вдруг мул расхворается еще больше и ей придется торчать здесь в осеннем холоде?