Бишоп сел на крышку люка, снял свою широкополую шляпу ивытер пот со лба.

— Ты меня удивляешь! — всё ещё не оправившись отизумления, продолжал он. — Клянусь спасением души, это поразительно!Вернуть все деньги, захватить такой прекрасный корабль со всеми находящимися нанём богатствами! Это хотя бы частично возместит другие наши потери. Чёрт меняпобери, но ты заслуживаешь хорошей награды за это.

— Полностью разделяю ваше мнение, полковник.

— Будь я проклят! Вы все заслуживаете хорошей награды имоей признательности.

— Разумеется, — заметил Блад. — Вопросзаключается в том, какую награду мы, по-вашему, заслужили и в чём будетзаключаться ваша признательность.

Полковник Бишоп удивлённо взглянул на него:

— Но это же ясно. Его превосходительство губернаторСтид сообщит в Англию о вашем подвиге, и, возможно, вам снизят срокизаключения.

— О, великодушие короля нам хорошо известно! —насмешливо заметил Натаниэль Хагторп, стоявший рядом, а в шеренге ссыльныхповстанцев раздался смех.

Полковник Бишоп слегка поёжился, впервые ощутив некотороебеспокойство. Ему пришло в голову, что дело может повернуться совсем не такгладко.

— Кроме того, есть ещё один вопрос, — продолжалБлад. — Это вопрос о вашем обещании меня выпороть. В этих делах,полковник, вы держите своё слово, чего нельзя сказать о других. Насколько япомню, вы заявили, что не оставите и дюйма целой кожи на моей спине.

Плантатор слабо махнул рукой с таким видом, будто словаБлада обидели его:

— Ну как можно вспоминать о таких пустяках после того,что вы совершили, дорогой доктор!

— Рад, что вы настроены так миролюбиво. Но я думаю, мнеочень повезло. Ведь если бы испанцы появились не вчера, а сегодня, то сейчас янаходился бы в таком же состоянии, как бедный Джереми Питт…

— Ну, к чему об этом сейчас говорить?

— Приходится, дорогой полковник. Вы причинили людямстолько зла и столько жестокостей, что ради тех, кто может здесь оказатьсяпосле нас, я хочу, чтобы вы получили хороший урок, который остался бы у вас впамяти. В кормовой рубке лежит сейчас Джереми, чью спину вы разукрасили во всецвета радуги. Бедняга проболеет не меньше месяца. И если бы не испанцы, тосейчас он, может быть, был бы уже на том свете, и там же мог бы оказаться и я…

Но тут выступил вперёд Хагторп, высокий, энергичный человекс резкими чертами привлекательного лица.

— Зачем вы тратите время на эту жирную свинью? —удивлённо спросил бывший офицер королевского военно-морского флота. —Выбросите его за борт, и дело с концом.

Глаза полковника вылезли из орбит.

— Что за чушь вы мелете?! — заревел он.

— Должен вам сказать, полковник, — перебил егоПитер Блад, — что вы очень счастливый человек, хотя даже и недогадываетесь, чему вы обязаны своим счастьем.

Вмешался ещё один человек — загорелый, одноглазыйВолверстон, настроенный более воинственно, нежели его товарищ.

— Повесить его на нок-рее![33] —сердито крикнул он, и несколько бывших невольников, стоявших в шеренге, охотноподдержали его предложение.

Полковник Бишоп задрожал. Блад повернулся. Лицо его былосовершенно невозмутимо.

— Позволь, Волверстон, но командуешь судном всё-таки неты, а я, и я поступлю так, как найду нужным. Так мы договаривались, и прошу обэтом не забывать, — сказал он громко, как бы обращаясь ко всейкоманде. — Я хочу, чтобы полковнику Бишопу была сохранена жизнь. Он нуженнам как заложник. Если же вы будете настаивать на том, чтобы его повесить, товам придётся повесить вместе с ним и меня.

Никто ему не ответил. Хагторп пожал плечами и криво улыбнулся.Блад продолжал:

— Помните, друзья, что на борту корабля может бытьтолько один капитан. — И, обернувшись к полковнику, он сказал: — Хотявам обещано сохранить жизнь, но я должен впредь до нашего выхода в открытоеморе задержать вас на борту как заложника, который обеспечит порядочноеповедение со стороны губернатора Стида и тех, кто остался в форте.

— Впредь до вашего выхо… — Ужас, охватившийполковника, помешал ему закончить свою речь.

— Совершенно верно, — сказал Блад и повернулся кофицерам, сопровождавшим Бишопа: — Господа, вы слышали, что я сказал.Прошу передать это его превосходительству вместе с моими наилучшимипожеланиями.

— Но сэр… — начал было один из них.

— Больше говорить не о чем, господа. Моя фамилия Блад,я — капитан «Синко Льягас», захваченного мною у дона Диего деЭспиноса-и-Вальдес, который находится здесь же на борту в роли пленника. Воттрап, господа офицеры. Я полагаю, что вам удобнее воспользоваться им, нежелибыть вышвырнутыми за борт, как это и произойдёт, если вы задержитесь.

Невзирая на истошные вопли полковника Бишопа, офицеры сочлиза лучшее ретироваться — правда, после того, как их слегка подтолкнулимушкетами. Однако бешенство полковника усилилось, после того как он осталсяодин на милость своих бывших рабов, которые имели все основания смертельно егоненавидеть.

Только человек шесть повстанцев обладали кое-какими скуднымипознаниями в морском деле. К ним, разумеется, относился и Джереми Питт. Однакосейчас он был ни к чему не пригоден.

Хагторп немало времени провёл в прошлом на кораблях, ноискусства навигации никогда не изучал. Всё же он имел некоторое представление,как управлять судном, и под его командой вчерашние невольники начали готовитьсяк отплытию.

Убрав якорь и подняв парус на грот-мачте, они при лёгкомбризе направились к выходу в открытое море. Форт молчал. Поведение губернаторане вызывало нареканий.

Корабль проходил уже неподалёку от мыса в восточной частибухты, когда Питер Блад подошёл к полковнику, уныло сидевшему на крышкеглавного люка.

— Скажите, полковник, вы умеете плавать?

Бишоп испуганно взглянул на Блада. Его большое лицопожелтело, а маленькие глазки стали ещё меньше, чем обычно.

— Как врач, я прописываю вам купание, чтобы выостыли, — с любезной улыбкой произнёс Блад и, не получив ответа,продолжал: — Вам повезло, что я по натуре не такой кровожадный человек,как вы или некоторые из моих друзей. Мне дьявольски трудно было уговорить ихзабыть о мести, впрочем, совершенно законной. И я склонен сомневаться, что вашашкура стоит тех усилий, которые я на вас затратил.