У городских стен Отрара разместилось множество шатров, где со всей страны собирались вооруженные отряды. По всему было видно, что армия готовилась к большой войне.

В караван-сарае Хасим встретил богатого купца Джанибека, с которым не раз имел коммерческие дела.

– Куда собирается эта армия? – после обязательного ритуала приветствия спросил Хасим Джанибека.

– Военная тайна, – посмеялся Джанибек. – Со дня на день здесь ждут Тимура. Он сам объявит о новом походе. Но умные люди говорят, что эмир пойдет на Сарай Тохтамыша. Золотая Орда сейчас слаба, как никогда, и Тимур ее раздавит.

Это была вторая неприятная новость для Хасима.

– А я собирался везти товары в Сарай, – горько вздохнул Хасим.

– Забудь об этом! Каждый, кто сейчас оказывает услугу Тохтамышу, становится врагом Тимура. И на то, что такой человек проживет больше месяца, я бы не поставил даже одного дерхе против тысячи. Какой товар везешь, уважаемый Хасим?

– Обычный. Шелка, китайский чай, бронзу, – слукавил Хасим.

– На шелк сейчас цена упала. Китайцы завалили рынок своими тряпками! В любой лавке отсюда и до Константинополя лежат их ткани. Скоро китайцы научатся шить одежду, и тогда нашим портным придется выпрашивать милостыню у дороги, – пошутил Джанибек. – А вот бронзу я взять могу. Дождусь Тимура и пойду в Дамаск. Там этот товар можно сбыть генуэзцам. В Европе пока ценится восточная чеканка.

– Зачем ты дожидаешься Тимура? – удивился Хасим. Ему совсем не хотелось быть в одном городе с грозным эмиром. – Сейчас хорошее время для начала пути.

Джанибек усмехнулся:

– Хасим, ты же мудрый человек, зачем задаешь такой вопрос? Если купец сидит на деньгах, пусть даже под его ногами горы золота, он все равно остается лишь купцом. Торговцу надо дружить с властью, особенно когда она сильна. Власть в любой момент может лишить нас и денег, и жизни. И чем больше денег имеет купец, тем чаще и щедрее надо являть эмиру свою любовь. А если купца обуревает гордыня, то… Ты же помнишь молодого шустрого Хадыра? Не было в наших краях богаче человека. Он слишком быстро сделал большие деньги и подумал, что теперь ему дозволено все. И что, где он теперь? – Джанибек перешел на шепот: – Эмир схватил его, отобрал богатство и отправил в северную тюрьму. Вот увидишь, там его и сгноят.

– А поговаривают, что Хадыр сбежал в Иерусалим?

– Туда скрылся его помощник. Но надолго ли? От нашего эмира далеко не убежишь. Так или иначе, за долги казне все дело Хадыра эмир прибрал к рукам. И раздал верным людям из Самарканда.

Хасим кивал, вспоминая, как раньше он завидовал богатству и успеху Хадыра.

Правда, поговаривали, что Хадыр мухлевал с денежными расписками-чеками саррафов. В каждом городе были саррафы-менялы. Торговые люди постоянно пользовались их услугами. Можно было сдать деньги меняле в одном городе, взять от него чек и по этой бумаге получить деньги у другого менялы совсем в другом городе.

Молодой Хадыр начал с того, что создал собственную сеть менял. Потом он понял, что необязательно за все платить чистым золотом. Порой достаточно дать чек и получить взамен хорошую партию товара, а то и целый медный прииск. Иногда бумажкой можно было и в казну налог заплатить. А что денег в итоге не окажется, так это меняла виноват. Какой спрос с честного купца Хадыра? Да и не всегда продавец с полученными деньгами может до нужного города доехать. В дороге всякое случается.

– Поднялся Хадыр, как ты помнишь, при нашем старом слабом правителе, – продолжил задушевную беседу Джанибек. – А когда к власти пришел Тимур, заносчивый Хадыр не понял, что все изменилось, не переиначил себя. Ему дали время прийти с поклоном к эмиру. Но Хадыр вместо хитрости проявил глупую гордость. Вот и поплатился.

– Как идут твои дела, Джанибек? – вежливо поинтересовался Хасим.

– Теперь всем заправляют новые самаркандцы! А я не самаркандец, – вздохнул Джанибек. – Я не получаю казенных заказов. Мне никогда не дадут подряд на строительство дворца для эмира, не доверят управлять добычей меди и не назначат контролировать Шелковый путь. Но чтобы завтра иметь то, что у меня есть сегодня, я должен угождать эмиру. Я полностью вооружил сто воинов и для каждого купил двух скакунов. Я жду эмира, чтобы упасть ему в ноги и попросить принять этот дар от скромного купца Джанибека. Если он соизволит взять, я смогу целый год жить и торговать спокойно.

– Мне нечего отдать эмиру, – равнодушно произнес Хасим. – В Ургенче он и так забрал у меня все, что я имел тогда.

– Вот именно! – радостно воскликнул Джанибек, будто услышал подтверждение своих слов. – Если бы ты предварительно отдал ему четверть, как поступили некоторые дальновидные, то тебя бы не тронули люди Тимура.

Хасим был согласен с Джанибеком, но сейчас его волновали не события прошлых лет, а новые проблемы. Ему надо было выйти из города до приезда Тимура и сделать это так, чтобы никто не догадался, что он держит путь в Золотую Орду.

К вечеру эта непростая задача еще больше усложнилась. Кто-то из его слуг специально или по простоте душевной поведал, что караван направляется в город Сарай. Через несколько часов об этом уже знали во дворце наместника Отрара. От него к Хасиму пришел посланник и приказал завтра в полдень явиться во дворец для объяснений.

Хасим занервничал. Что он скажет, если проверят груз? Но отступать было некуда. Чтобы спасти сына, он должен был добраться до Сарая и привезти порох. Надо было действовать активно.

Хасим быстро, не торгуясь, продал местному купцу весь товар кроме пороха, а также уступил Джанибеку за полцены освободившихся верблюдов. С оставшимися верблюдами и самыми верными людьми вместе с преданным Шакеном он решил выйти из города ночью, держа направление на юг. А потом, скрывшись из виду, сделать большую петлю по пустыне и вновь выйти к водам Сырдарьи уже севернее Туркестана. Там людей Тимура еще не было.

К середине ночи торопливые сборы закончились. Все верблюды и погонщики стояли, готовые выйти в путь. Только Шиха, навьюченная двумя мешками с порохом, отказывалась подниматься на ноги. Двое погонщиков пинали и хлестали ее, применяя самые болезненные приемы, но верблюдица, закрыв глаза, неподвижно сидела на коленях и равнодушно терпела удары.

Хасим решил, что тяжкое ранение в голову все-таки подействовало на старую Шиху, и она отходит в мир иной. Он пожалел, что не продал ее несколько часов назад хоть за какие-нибудь деньги. Купец велел срочно переложить мешки на других верблюдов. Шиха распахнула большие глаза, скользнула мутным взглядом по злому лицу Хасима и равнодушно прикрыла веки, словно погружаясь в сон.

Оставшиеся верблюды по двое тронулись в путь. Хасим велел двигаться малыми группами, соблюдая интервалы, словно они переходят из одной части караван-сарая в другую. Все шли тихо и осторожно, но только выбрались за пределы города и расположившихся вокруг воинских биваков, как из темноты выехали вооруженные всадники.

– Кто такие? Куда держим путь? – спросил старший дозорного отряда на переднем коне.