И она была мертва.

На каждом столе лежала мертвая химера, и их насчитывались десятки. Десятки!

Взгляд Кару метался от стола к столу. Ни одна химера ни была похожа на другую. У большинства из них было что-то от человека, голова или туловище, но не у всех. Вот лежит обезьяна с гривой льва; а там нечто похожие на игуану, но такое огромное, что единственное слово, подходящие для описания этого создания — дракон; нагая женщина с головой ягуара.

Бристоун с Твигой обходили их одного за другим, прикасались к ним, осматривали. Дольше всего они задержались над телом мужчины.

Он также был обнажен. Обладателей таких фигур Кару и Сусанна называли, со знанием дела улыбаясь, "физическим воплощением идеального образца". Мощные плечи, сужающиеся к аккуратным бедрам, живот к кубиками пресса. Все мускулы тела, которые Кару могла определить благодаря многолетней практике рисования, были четко выражены. Могучая грудь была покрыта белыми волосами, тонкой дорожкой сбегавшими вниз. Длинные волосы на голове, такие же по цвету, шелком отливали на каменном столе.

Духота от ладана плотной завесой окружала его. Её источником был густой дым, исходящий из чего-то наподобие декоративного серебряного фонаря, подвешенного на крюк над его головой. "Кадило," — подумала Кару, — "как то, что используются в католических мессах."

Бримстоун положил ладонь на грудь умершего, подержав ее там несколько мгновений. Что означал этот знак — нежность, грусть? — Кару понять не могла.

Когда он с Твигой двинулись дальше в конец пещеры и скрылись в темноте, Кару осторожно вышла из своего укрытия и подошла к столу.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что белые волосы мужчины никак не вяжутся с его возрастом. Он был молод, никаких признаков морщин. И очень красив, хотя мертвое лицо казалось плоским, восковым и потому не совсем настоящим.

Наиболее похожий из всех находившихся здесь химер он, все же, человеком не был. Он обладал конечностями гибрида. Плоть и мускулатура его ног с середины переходила в покрытые белой шерстью бедра волка, с длинными, выгнутыми назад лапами и черными когтями. Широкие руки химеры тоже были покрыты шерстью, пальцы заканчивались когтями. Кто-то поднял их ладонями вверх, и благодаря этому Кару увидела рисунок, вытравленный на коже. В центре каждой ладони был вытатуирован глаз.

Изумленная, она отступила назад.

Это было что-то необычайно важное, ключ к разгадке, но что он означал?

Она повернулась к лежащей на соседнем столе обезьяне с гривой льва. У нее были лапы человекообразной обезьяны, с черной кожей, но Кару смогла рассмотреть хамсазы на них.

Девушка подошла к следующему столу, а потом к еще одному. Даже к слоноподобному существу. Подошвы его слоновьих ног были помечены. Каждая из этих мертвых химер имела хамсазы, такие же, как у Кару.

Мысли стучали в голове подобно тарабанившему в груди сердцу. Что происходит? Перед ней десятки химер, все они мертвы и абсолютно голые (и, как она заметила, ни на одной из них не было видимых ран), лежат на холодных каменных глыбах в пещере, похожей на подземный храм. Хамсазы каким-то образом связывают ее с этими созданиями, но как? Этого она себе даже представить не могла.

Обойдя по кругу, она вернулась к первому столу с беловолосым человеком на нем и тяжело оперлась на камень. Постояв так немного, Кару начала беспокоиться, что волосы могут пропитаться запахом ладана, и это выдаст ее, когда она прошмыгнет обратно в магазин.

Магазин! Мысль о том, что придется опять взбираться по этому бесконечному серпантину, пробудила в ней желание лечь, свернувшись в позе эмбриона. Раны тут же напомнили о себе. Она увидела, что кровь пропитала бинты, и это значило, что действие бальзама Язри закончилось. Боль начала терзать ее.

Но… Это место. Мертвые. Эта загадка перепутала все в ее голове. Рука человека-волка лежала прямо перед ней, словно специально дразня своей хамсазой.

Кару положила свою ладонь рядом, чтобы сравнить рисунки, но на его руку падала тень. Поэтому девушке пришлось поднять ее к свету.

Татуировка на ладони человека-волка ничем не отличалась от её собственных. Пока Кару рассматривала их, в мысли вкралось запоздалое осознание приближающейся опасности.

Его рука, его мертвая рука… была теплой.

Она не была мертвой.

Он не был мертв.

Молниеносное движение — и он вскочил, резко повернувшись на коленях в ее сторону. Его рука, до этого неподвижно лежавшая в ее ладони, схватила девушку за горло и, приподняв, бросила о каменный стол. Головой. О камень.

Перед глазами Кару все поплыло. Когда зрение стало восстанавливаться, он был уже над ней, вперившись взглядом ледяных глаз, оскалив клыки. Она не могла сделать вздох — его рука все еще сдавливала ее горло. Кару впивалась в нее ногтями, изо всех сил стараясь освободиться, и, наконец, у нее получилось взобраться на колени и пнуть его.

Он ослабил хватку, и Кару удалось сделать вдох. Она попыталась закричать, но он уже бросился на нее, повалил и вновь оказался сверху — тяжелый, обнаженный и неистовый. Она сопротивлялась ему, что есть мочи, с одержимостью, которая сбросила их обоих с края стола на пол. Это был хаос, и борьба, пальцы, такие сильные, и Кару никак не удавалось избавиться от них. Сейчас он буквально оседлал ее, сдерживая ее ноги своими, сверля глазами, бешенство в которых понемногу стало утихать. С лица исчез оскал, и он опять стал выглядеть почти как человек. Прекрасный, и отчаянно пугающий, и… смущенный.

Он схватил ее запястья, заставил открыть ладони и, увидев хамсазы, резко взглянул на ее лицо. Он начал рассматривать ее с ног до головы, и от этого она чувствовала себя так, словно среди них двоих именно она была голой. Наконец, он прорычал:

— Кто ты?

Она не могла вымолвить ни слова. Сердце бешено колотилось, раны жгли огнем. И, при всем желании, ответа на этот вопрос у нее не было.

— Кто ты?

Он снова бросил ее спиной на стол, и опять оказался поверх неё. Он двигался плавно, как животное, и его зубы были достаточно остры, чтобы разорвать ей горло. Внезапно Кару со всей ясностью осознала, что она может завершить свою вылазку в луже крови. Она набрала в легкие побольше воздуха.

И что есть силы закричала.

— Девушка? — Жмурясь от яркого сияния, Айзиль посмотрел на Акиву. — Ты… ты говоришь о Кару?

Кару?! Акиву было знакомо это слово. Оно означало "Надежда" на языке врага. Итак, она не только обладательница хамсаз, но еще и носит имя химер.

— Кто она? — Требовательно спросил он.

Определенно напуганный, старик чуть выпрямился.

— Зачем тебе это, ангел?

— Вопросы задаю я, — ответил Акива. — И советую тебе отвечать на них.