– Когда привезут мой волан, я позволю вам всем играть в него.

Проснувшись утром, Нэн прежде всего спросила:

– Привезли мой сундук?

А когда ей сказали, что его привезут позже, она вышла из себя и стала так жестоко сечь свою куклу, что Дэйзи была возмущена. До пяти часов Нэн кое-как протерпела, а потом исчезла. Никто, впрочем, не заметил этого до самого ужина, так как все были уверены, что она ушла на холм вместе с Томми и Деми.

– Я видела, как она очень быстро шла по аллее, – сказала Мэри-Энн, которая принесла заварной пудинг и услышала, что все спрашивают друг у друга: «Где Нэн?»

– Неужели она убежала домой? – с тревогой воскликнула миссис Бэр.

– А может быть, она пошла на станцию за своим сундуком? – предположил Франц.

– Нет, это невозможно, – возразила миссис Бэр. – Она не знает дороги на станцию, да и зачем ей идти туда? Ведь она все равно не смогла бы протащить свой сундук целую милю.

– И все-таки очень возможно, что она пошла именно на станцию, – это так похоже на нее, – сказал мистер Бэр и взял шляпу, собираясь отправиться на розыски беглянки. Но в это время Джек, сидевший у окна, удивленно вскрикнул, и все бросились сначала к окну, а потом к двери.

Маленькая мисс Нэн решительно шла к дому, таща за собой сундук, завязанный в холщовый мешок. Раскрасневшаяся, усталая, покрытая пылью, она втащила сундук на ступеньки и, облегченно вдохнув, уселась на него и сложила свои усталые ручки.

– Я не могла больше ждать, поэтому пошла и забрала его, – сказала она.

– Но ведь ты не знала дороги, – удивился Томми.

Остальные мальчики и Дэйзи смотрели на Нэн, восхищаясь ее подвигом.

– Я нашла ее. Я всегда нахожу дорогу и никогда не заблужусь.

– Но ведь до станции целая миля!

– Да, это далеко, но я несколько раз отдыхала.

– А твой сундук что, не очень тяжелый?

– Нет, он очень тяжелый и такой неудобный, что мне трудно было его тащить. Я уже думала, что у меня руки отвалятся.

– Не понимаю, как начальник станции позволил тебе взять сундук, – сказал Томми.

– А я у него и не спрашивала. Начальник станции был в той маленькой каморке, где выдают билеты, и не видел меня. Сундук стоял на платформе, я и взяла его.

– Беги скорее на станцию, Франц, – смеясь, сказал мистер Бэр. Его, как и всех остальных, рассмешило хладнокровие Нэн. – Объясни старику Додду, как было дело, а не то он подумает, что сундук украли.

– Ведь я говорила тебе, Нэн, – сказала миссис Бэр, – что мы пошлем за твоим сундуком, если его не привезут сегодня. В другой раз постарайся быть терпеливой – мало ли что может случиться с тобой, если ты вздумаешь бегать по незнакомым дорогам, как сегодня. Обещай мне это, а то я буду бояться выпустить тебя из виду. – И она вытерла пыль с раскрасневшегося личика Нэн.

– Хорошо, я больше не буду так делать. Только папа всегда говорил мне, что никогда не следует откладывать дела в долгий ящик. Вот я и решила не откладывать.

За ужином Нэн, к величайшему удовольствию мальчиков, рассказывала о своих приключениях – как на нее лаяла большая собака, как какой-то мужчина смеялся над ней, а женщина дала ей лепешку, и как ее шляпа свалилась в ручей, когда она, измучившись тащить сундук, нагнулась, чтобы напиться.

– Теперь у тебя будет много хлопот, моя дорогая, – сказал мистер Бэр жене, войдя к ней в комнату после ужина. – С двумя такими ребятишками, как Томми и Нэн, одной женщине трудно справиться.

– Да, я знаю, с Нэн поначалу будет непросто. Но она добрая, великодушная девочка, и я любила бы ее даже в том случае, если бы она была вдвое шаловливее. Посмотри, – и миссис Бэр указала мужу на мальчиков, обступивших Нэн, которая раздавала свои вещи направо и налево так щедро, как будто ее сундук был бездонным.

За эту хорошую черту «мисс Сорвиголова», как прозвали Нэн, скоро стала общей любимицей. Теперь Дэйзи уже никогда не жаловалась на скуку, потому что Нэн придумывала все новые игры, а ее проделки смешили всю школу не меньше подвигов Томми.

Она похоронила свою большую куклу и забыла про нее, так что та пролежала в земле целую неделю. А когда она наконец вырыла ее из могилы, то оказалось, что кукла от сырости покрылась пятнами. Дэйзи пришла в отчаяние, а Нэн ничуть не огорчилась. Она отнесла куклу маляру, работавшему в доме, и попросила его выкрасить куклу красной, как кирпич, краской и сделать ей огромные вытаращенные черные глаза. Потом она нарядила куклу в красную фланель, разукрасила ее перьями, и та, превратившись в индейского вождя, сняла скальпы со всех остальных кукол; пол в детской был перепачкан красной краской, изображавшей пролитую кровь.

Нэн отдала свои новые башмаки маленькой нищенке, надеясь, что ей самой позволят ходить босой. Ей этого, конечно, не разрешили и попросили впредь без разрешения не раздавать свои вещи и обувь.

Она привела в восторг мальчиков, сделав лодку с двумя большими, намоченными в скипидаре парусами, которые она подожгла, пустив лодку плавать по ручью вечером, когда стемнело.

Она запрягла старого индюка в соломенную тележку и заставила его ездить вокруг дома, несмотря на то что бедный индюк рассвирепел от негодования.

Она отдала свое коралловое ожерелье, чтобы спасти четверых несчастных котят, которых чуть не до смерти замучили какие-то безжалостные мальчики. Потом Нэн ухаживала за этими котятами как самая нежная мать, смазывала их раны и кормила с кукольной ложечки. Она страшно горевала, когда котята все-таки умерли, и утешилась только после того, как Деми подарил ей свою самую лучшую черепаху.

Она упросила Сайлеса вытатуировать на ее руке такой же якорь, как у него. Ей также очень хотелось, чтобы он сделал две голубые звезды на ее щеках, но тот не осмелился, хотя она так его умоляла и так бранила, что добродушный Сайлес с трудом удержался, чтобы не исполнить желание девочки.

Она ездила верхом на всех животных, живших в Плумфилде, начиная с лошади по кличке Энди и кончая злой свиньей, от которой ее едва удалось спасти.

Не обращая внимания на опасность, Нэн бралась за все, что ни предлагали ей сделать мальчики, а им никогда не надоедало испытывать ее мужество.

У Нэн была прекрасная память и острый ум. Она училась очень хорошо и с таким же удовольствием, как бегала и играла, так что мальчикам приходилось стараться изо всех сил, чтобы не отставать от нее. Нэн доказала им, что девочки многое могут делать так же хорошо, как мальчики, а некоторые вещи даже лучше.

В школе не существовало никаких наград, только похвалы мистера Бэра и хорошие отметки в журнале миссис Бэр заставляли детей прилежно учиться.

Нэн попала как раз в такую среду, какая была ей нужна. На этой маленькой грядке росли прекрасные цветы, местами заглушенные сорной травой. И когда за ней стали заботливо ухаживать, она пустила множество сочных побегов. Видно было, что она здесь распустится и расцветет под влиянием любви и заботы – самой лучшей атмосферы для детей.