Она положила Зиолу на край ямы и вновь извлекла из-под плаща свой нож. Один быстрый взмах — и простыня упала в стороны, открыв бледное и умиротворенное лицо покойной.

— Дролли… — прошептала Жрица, проведя пальцами по ее лбу. Буквально на секунду ее плечи поникли, и Ассан услышал, как прервалось ее дыхание.

Это неожиданное проявление эмоций, однако, длилось лишь мгновение. Взяв себя в руки, Жрица разрезала простыню до конца и принялась тщательно осматривать тело в поисках повреждений. Она приподняла голову Зиолы и ощупала ее затылок, скользнула пальцами по шее, проверяя, цел ли позвоночник, провела по груди… Татуированная кисть замерла, нащупав на плаще маленькую дырочку, края которой покрывала корка запекшейся крови.

— Ее тело должно быть предано огню, — неспешно заговорила Жрица, — однако, если мы просто засыплем пустую яму, то отсутствие холмика могут заметить. Это мне совсем ни к чему.

Она выставила руку с ножом в сторону Ассана.

— Подойди сюда, — сторож приблизился, и лезвие, на котором играли отражающиеся звезды, наклонилось, указывая вниз, — ложись в могилу.

— Что… — он так опешил, что разом позабыл все слова.

— Ты меня слышал, — холодно повторила Жрица, — спускайся и ложись в могилу.

— Госпожа, пощадите! — взмолился Ассан, рухнув на колени, — умоляю!

— Свои мольбы ты обращаешь не по адресу, смертный. Не я подталкивала тебя к твоим проступкам и не мне тебя миловать, — темная фигура поднялась во весь рост, заслонив собой, казалось, все небо, — но от себя скажу: если ты окажешься повиноваться, то я уложу тебя туда сама. Только предварительно перережу тебе сухожилия на руках, чтобы ты не смог выбраться, и на ногах, чтобы не убежал. В любом случае исход один. Решай.

Стеная и всхлипывая, Ассан буквально скатился в пахнущую сыростью яму и растянулся на ее дне. Жрица сапогом сбросила на него пригоршню земли. Холодные комья посыпались на грудь и лицо сторожа.

— Рот закрой, — бросила ему мрачная тень, возвышающаяся на краю могилы. — Молись молча, а то раньше срока земли наешься.

Не обращая внимания на доносящиеся из черного провала подвывания, Жрица с ножом в руке склонилась над телом Зиолы. То, что она собиралась сделать, не предназначалось для посторонних глаз.

Так истово Ассан не молился еще никогда в жизни. Он с такой силой сжимал кулаки, что ногти врезались в ладони. Слезы катились по его вискам и затекали в уши. Он понимал, что наломал дров, но ведь не злой умысел был тому причиной. Ассан молил и просил прощения, каялся и снова умолял о пощаде. Его отчаяние колотилось в тесных рамках скудного словарного запаса, не находя возможности высказать все, что он хотел.

Ответом ему было лишь размеренное жужжание ночных сверчков.

Через некоторое время Ассан начал подозревать, что Жрица о нем позабыла, и вообще, давно уже ушла, но тут на краю начинающего светлеть прямоугольника предрассветного неба показалось темное пятно.

— Почему ты перестал молиться?

— Я… а… э…

— Ну почему вы вспоминаете о боге, только если вас как следует прижать?! — вздохнула Жрица. — Но даже тогда, стоит лишь ненадолго отвернуться, как все снова возвращается на круги своя. Почему ваша Вера так слаба?!

— Вы просили молиться молча, Госпожа, — еле слышно прошептал Ассан.

— Молитва — это не то, что исходит из твоих уст, а то, что идет от твоего сердца. Я услышала, как оно вдруг умолкло, и подумала, что ты уже умер.

— Еще нет, Госпожа.

— Вижу. Тогда вылезай, — велела Жрица, — похоже, что твои мольбы услышаны.

С третьей попытки Ассан, наконец, смог выкарабкаться из ямы. Его всего трясло не то от пережитого страха, не то от холода. Он поспешно ухватился за свою лопату, чтобы не упасть.

— Твое исчезновение может вызвать совершенно ненужные кривотолки и подозрения, так что иди-ка лучше домой, — сказала Жрица, вытирая перепачканные в крови руки куском простыни, — и хорошенько запомни сегодняшний урок.

— Я буду помнить его до самого последнего вздоха! — заверил ее сторож. Он хотел посмотреть, что стало с телом Зиолы, но его собеседница стояла таким образом, что все загораживала.

— Лопату оставь, я здесь сама приберу. Ступай.

Шмыгая носом и беспрестанно кланяясь, Ассан торопливо попятился по тропинке и скрылся за кустами. Сегодня он и вправду лицом к лицу познакомился с настоящим страхом.

Когда его шаркающие шаги стихли вдалеке, Жрица запустила руку в карман и извлекла из него свой трофей. Она подняла ладонь к глазам, рассматривая находку в бледном свете зачинающегося утра.

— Что ж, вот он каков, ваш Гром Небесный! — хмыкнула она, и на ее тонких губах заиграла улыбка, не предвещающая ничего хорошего.

Пошарив по шкафам в своей комнате и трапезной, Шимаэл раздобыл себе аутентичный гардероб из потрепанной куртки и сапог, которые оказались немного велики, но эту проблему удалось решить при помощи двойного комплекта портянок. Переодевшись, он присел перед потухшей печью и зачерпнул горсть золы. Он тщательно измазал ей руки, а потом ополоснул их водой из кувшина. После этого он направился в кабинет, по дороге вытираясь прямо об куртку.

— Я что, должен всю ночь за тебя дежурить? — недовольно проворчал ожидавший его Чак и недоуменно нахмурился. — Ну ты и вырядился! И ито с твоим лицом? Куда очки подевались?

— Клисситы не сильны в оптике, так что я убрал их в рюкзак.

— Ах, да… — техник раздосадовано хлопнул себя по лбу. — А ты без них видишь хоть что-нибудь?

— Есть такая штука, «Корректол» называется, — Шимаэл поморгал глазами, — закапываешь в глаза — и на несколько часов забываешь о своих проблемах.

— Почему же ты раньше им не пользовался?

— Побочек много — сухость, резь и все такое. Хотя иногда приходится. Очки, знаешь ли, плохо сочетаются с работой в скафандре. Попробуй — поймешь.

— Ясно, — взгляд Чака, наконец, оторвался от ставшего вдруг незнакомым лица пилота и переместился на его руки. — Где ты так измазался?

— В печке, — Шимаэл осмотрел полученный результат, проверяя, на месте ли чернота под ногтями.

— Что ты в ней искал?

— Грязь, разумеется! — пилот обреченно вздохнул, встретив непонимающий взгляд Чака. — Как, по-твоему, должны выглядеть мои руки после двух проведенных в дороге дней? С ночевками под открытым небом? Чистыми, ухоженным и наманикюренными?

— Но не до такой же степени!

— Ошибаешься! — Шимаэл укоризненно покачал головой. — На таких вот мелочах и горят дилетанты вроде тебя. Ради любопытства, обрати при случае внимание на руки Сейры, да и на весь ее внешний вид, когда она работает «в поле». Никакого маникюра, никакой косметики или парфюмерии, волосы сальные, украшений по минимуму, да и те простенькие. Если ты внедряешься к аборигенам, ничто не должно отличать тебя от них. Когда мы гостили у дикарей, она даже со своими зубами что-то делала, чтобы они выглядели как гнилые. Было бы неплохо еще эдак с месяц не мыться. Запах — это тоже важно.