Мысли Клочкеда сами собой как-то покинули трехмерный объем и стали развиваться в более чем трехмерном пространстве. Это положение встревожило Клочкеда и он попытался связать их все воедино.

Взяв моток бечевки, он сперва связал кронштейн и весы. Потом привязал видак к проектору. Затем, чтобы мысли совсем не расползлись, соединил нити, связывающие кронштейн и весы с нитями, идущими от видака к проектору.

Но для функционирования всего этого нужно электричество. Каждая из связей оказалась присоединена еще и к розетке.

Электричество делается из текущей воды…

Нити протянулись к водопроводному крану.

…Или из горящего угля или газа...

Нити охватили газовую плиту.

…но, бывают и ветроэлектростанции…

Связи протянулись к оконной ручке…

Стол необходим для размещения на нем деталей.

Пол нужен для того, чтобы по нему ходить.

Руки – для манипуляции деталями.

Ноги – для удержания тела в вертикальном положении…

Шантор Червиц, ублаготворенный, покинул ванную… И споткнулся о канат из разноцветных ниток.

– Что за бля!.. – Выругался Шантор Червиц. Он проследил ход каната. Тот одним из концов упирался в кухонную дверь. Другой, ветвящийся, оказался веером, отходящим и в комнаты, и в коридор… Из кухни донесся подозрительный звук.

Отворение кухонной двери сопровождалось криком боли и треском сотен рвущихся ниток.

– Ну, ты, что?! – Возопил, чуть не плача, Клочкед. Вторжение Шантора Червица разрушило тщательно сплетенную паутину, в которую Клочкед методично инкрустировал и себя. Нити упали на пол, соорудив там хаотичный, на первый взгляд, ковер.

– Весы починил? – Поинтересовался Шантор Червиц.

– Я только начал… – Принялся оправдываться Клочкед. – Во…

И он представил Шантору Червицу невообразимую конструкцию. То, что должно было быть весами, представляло из себя три клубка. Из них торчали загнутые булавки, медицинские иглы с контролем и баяны. Клубки эти оказались соединены нитями со всеми остальными предметами на кухне и не только, а, так же и с самим Клочкедом.

– Бля. – Отреагировал Шантор Червиц. Он отнял у Клочкеда его конструкцию, несколькими взмахами ножниц освободил ее ото всех нитяных нагромождений. Затем отрезал шесть нитей одинаковой длины, продел три в дырочки одной чашечки, три в другую, завязал концы так, чтобы получившиеся в итоге нитки были одной длины и, зацепив узелки за крючки на концах коромысла весов, продемонстрировал Клочкеду результат – починенные весы. На все про все у Шантора Червица ушло ровно полторы минуты.

– Шаман! – Забился в восторге Клочкед…

Было время, когда Навотно Стоечко был ментом. Но не простым ментом, а торчащим. На мульке.

Из-за этой страсти к окисленному эфедрину из органов его поперли. Ну, выперли, и выперли. Но ведь от этого желание втрескаться у Навотно Стоечко никуда не пропало… И стал он делать так:

Раннее утро. Маленький среднерусский городок. Две ментовки, три аптеки. В одну из аптек входит бравый мент в форме.

– Мне нужна заведующая. – Говорит мент.

Появляется заведующая. Мент взмахивает перед ее носом красной ксивой:

– По нашим сведениям в ваш город вчера прибыла преступная группа.

– Ой! – Взмахивает руками заведующая.

– …наркоманов…

– О, Боже! – Всплескивает руками заведующая.

– …из Москвы!

– Мать честная! – Крестится заведующая.

– Они располагают фальшивыми рецептами и, скорее всего, попытаются их реализовать в вашей аптеке.

– Что же делать? Что же делать?? – Хватается за сердце заведующая.

– Дать им все, что пожелают! – Советует мент.

– Как? – Оседает на пол заведующая.

– А мы, как только они все приобретут, возьмем их с поличным! – Завершает мент свою тираду.

– А-а-а… – Понимает заведующая и согласно кивает.

Мент скрывается в подсобке и пьет там чаи, а через несколько минут в аптеке возникает Семарь-Здрахарь.

Он, стремопатично озираясь, просовывает провизору рецепт…

Ах, этот рецепт… Это настоящий шедевр! Он подобран на московской помойке. Он когда-то был заполнен на какое-то безобидное лекарство, но теперь… Теперь это безобидное лекарство безжалостно зачеркнуто, и пониже, на чистейшем русском языке, какая там, на хуй, латынь?!, начертано: «эфидрин. взрослый. 100 пузирьков.»

Провизорша, предупрежденная, понимающе улыбается:

– Пробивайте в кассу.

Семарь-Здрахарь пробивает. Пока он занят этим делом, провизорша успевает предупредить мента и вынести желанные 100 пузырьков трехпроцентного.

И, едва пять бумажных колбасок, по 20 пузырьков в каждой, оказываются в авоське Семаря-Здрахаря, из подсобки вываливается мент Навотно Стоечко и, безжалостно скрутив наркомана, ведет его прочь. За ближайший угол. Потом в ближайший подъезд. А там… А там… Там они трескаются, конечно, очередной раз представляя, как доверчивой заведующей придется отчитываться за принятие такой откровенно фальшивой терки.

Это было в те стародавние времена, когда компьютеры отдельными грудами железа громоздились на столах, а экраны мониторов еще не могли передавать нормальное объемное изображение. В те доисторические годы Навотно Стоечко и Блим Кололей втрескались винтом и стали смотреть порнуху. Блим Кололей вставил сидюк с фотками, и наркоши стали листать картинки, выбирая лучшую.

Смотрели они смотрели, наконец, выбрали подходящую и стали на нее втыкать, яйца почесывая.

Чесали они яйца, чесали, втыкали на картинку, втыкали и вдруг Навотно Стоечко как заорет:

– Переключай скорей!

– Да что такое? – оторвался Блим Кололей от чесания мудей и созерцания сексапильной телки, коию ебли двое мышцастых деятелей.

– Переключай! Переключай! – продолжал кричать Навотно Стоечко. – Ты что, не видишь?

– Чего?

– Она же щас вылезет!!!

Блим Кололей послушался, переключил, и тетка, естественно, вылезти не смогла.

А потом, когда им надоело на порнуху втыкать и яйца чесать, торчки обсудили ситуацию, что бы было, если бы эта тетка действительно бы вылезла. Ведь согласно квантовой теории относительности, разум есть индивидуальное квантовое явление, и вылезшая из монитора тетка хотя и являлась бы точной физической копией той тетки, которую снимал фотограф, ее разумом бы не обладала. Она вообще не обладала бы никаким разумом.

И что потом прикажите делать со взрослой голой теткой, которая не умеет разговаривать и все такое? Она бы даже поебаться не сумела бы!