Парень задумался.

– Да, пожалуй, вы правы, – медленно проговорил он. – Я пришел к вам… сам не знаю зачем. Больше мне не к кому идти. Валю убили, Зоя Сергеевна меня выгнала, обещала, что, если я еще раз подойду к Лизе хоть на полшага, мне обеспечена инвалидность.

– И ты сдался?

– Я… я не знаю, – закрыл он лицо руками. – Я ничего не знаю. Мне нужна помощь…

Я положила ему руку на плечо и пододвинула чашку с кофе поближе.

– А тут еще Фредди, сволочь, совсем оборзел, – жаловался Костя. – Даже в такое неспокойное время гонит на работу.

– Так ты не ходи, – посоветовала я. – Пропустишь денек-другой…

– Не могу, – глухо произнес Костя. –

Я ему должен по-крупному, велит отрабатывать. А когда я попробовал качать права, так этот подонок мне пригрозил ножом. Представляете? Те, которые сами по себе работают на остановке, давно уже все по домам попрятались. Славика ведь в этом же районе пришили.

– Опасаются, что их тоже могут… того… – я провела ребром ладони по горлу.

– Ну да, – подтвердил Костя. – Пусть доходы будут пониже, зато шкура цела. А мне никак нельзя отсидеться. Если честно – я боюсь!

– Боишься встретиться с убийцей? – внимательно посмотрела я на него.

– Себя я боюсь, – серьезно ответил Костя, немного помолчав. – Когда Фредди сегодня достал нож, я почувствовал, как внутри меня поднимается какая-то волна ярости. Я понял, что могу убить его!

– Убить… – медленно повторила я. – Для этого нужно быть или очень рассудительным человеком. Или, наоборот, совершенно безумным…

– Вот я и боюсь, что не выдержу, – сжал кулаки Костя. – Когда я шел к вам, то повторял про себя: сегодня или я его убью, или он меня!

– Знаешь, – решительно сказала я, – ты должен мне помочь!

– Я? – удивился Костя. – Так это я пришел к вам за помощью!

– Да-да, я не оговорилась, – совершенно серьезно сказала я. – Именно ты должен мне помочь. И только тогда я смогу помочь тебе. Сейчас я кое-что тебе расскажу, только ты при этом помни, что у меня-то с головой все в порядке. Итак, я кое-что поняла…

Звонок к Кургулиным обещал прояснить очень многое. Я рассчитывала, что Лизе снова удастся уединиться в своей комнате и поговорить со мной так, чтобы ее не засекла Зоя Сергеевна.

Но мои планы неожиданным образом переменились. Причем настолько круто, что время уже начинало работать против меня.

Теперь нельзя было терять ни единой секунды, иначе этот вечер мог бы стать последним для кого-нибудь еще. Но я твердо решила положить конец этим убийствам и собиралась сделать это именно сегодня.

Только я поднесла руку к телефону с намерением вызвонить Лизу Кургулину, как аппарат тревожно задребезжал, словно упреждая мое желание.

– Женя? Это вы? – осторожно спросила Лиза. – Ох, как хорошо, что вы дома!

– Что-то случилось? – быстро спросила я, посмотрев на часы.

– В общем-то нет, – неуверенно произнесла Лиза, – но… мне стыдно в этом признаться… Мне страшно! Так страшно, как будто сегодня должно произойти что-то непоправимое!

«Не исключено, что предчувствие не обманывает девушку, – подумала я. – И самая непоправимая вещь на свете – это смерть».

– Ваша матушка дома?

– Нет-нет, мы можем говорить спокойно, – ответила Лиза.

– Куда ушла Зоя Сергеевна? – спросила я. Сейчас именно этот вопрос меня волновал больше всего. – Она часто отсутствует дома вечерами?

– Иногда она задерживается на работе. А куда ушла сегодня, я не знаю, мама мне ничего не сказала. Вы знаете, Женя, мне кажется, что маме сейчас очень тяжело, – тревожным голосом поведала мне Лиза.

– Вот как? У вас просто возникло такое чувство или вы заметили что-то непривычное?

– Мама долго сидела одна в своей комнате, а потом вдруг стала напевать какой-то марш, – с испугом в голосе произнесла Лиза.

– Марш?

– Да-да, такой лихой боевой мотивчик, – продолжала Лиза. – Она взяла с собой сумку с какими-то вещами и ушла, не попрощавшись.

– Вы раньше видели ее в таком состоянии? – задала я еще один вопрос.

– Нет, никогда! – воскликнула Лиза. – Только сегодня и вчера. Да-да, вчера вечером она вела себя точно так же. Знаете, когда она напевала эту мелодию, мне казалось, что я не узнаю ее голос, что это совсем другой человек! Я просто не знаю, что и думать!

– В какой-то степени вы правы, Лиза, – жестко сказала я. – Это действительно совсем другой человек. Думаю, что он и ваша матушка даже незнакомы между собой. Нет-нет, сейчас я не буду ничего объяснять. Потерпите еще немного, скоро вы и так все узнаете…

* * *

Вечер и жара – понятия плохо совместимые в поволжском климате. И тем не менее нынешнее лето доказывало, что и такое у нас возможно. Погода словно издевалась над жителями города, показывая, на что она может быть способна. Уже вторую неделю никто не помнил, что такое ветер, и хоть какую-то компенсацию за весь этот кошмар получали разве что фирмы, торгующие прохладительными напитками и мороженым.

Впрочем, спрос явно превышал предложение. Возле троллейбусной остановки рядом с рынком из трех расположенных там торговых точек работала всего одна.

Небольшое скопление народа, тусовавшегося на остановке, четко делилось на три категории: пассажиры, проститутки женского пола, проститутки пола мужского. Если люди, принадлежащие к первой категории, менялись на этом пятачке достаточно быстро, с каждым подошедшим троллейбусом, то основной контингент почти не претерпевал изменений – время еще было не очень позднее, а самый спрос, как пояснил мне Костя, начинается после полуночи.

Когда мы подошли к остановке, было уже около одиннадцати. В павильоне скучали на лавочках человек двадцать девочек и десяток молодых людей.

Все они знали друг друга и не потерпели бы чужака, но, поскольку я пришла с Костей, мой «дипломатический иммунитет» был обеспечен.

Пока мы шли к остановке по аллее, я вполне могла оценить преимущества женской одежды, по крайней мере в жаркое время года.

Бедные мужчины! Штаны любого покроя, даже шорты, все равно не обеспечивают такую прохладу, как обыкновенная юбка.

Мужская одежда сидела на мне вполне сносно, тем паче что сейчас кругом господствовала мода «унисекс», и не стоило особо утруждать себя, чтобы «превратиться» на время в существо противоположного пола.

Мне не составило особого труда «спрятать» грудь, прижав ее к телу особым корсетом. Волосы я забрала в хвост, стянув их резинкой девяти цветов, намекавшей на интернациональный флаг гомосексуалистов: палитра больше, чем в радуге.