— Хватит ныть.

Стучит кулаком по столешнице.

— Почему вам не нравится моя идея?

Всхлипываю, утираю пледом щеки.

— Айяна Хамарова, ты подталкиваешь меня идти против своего же бойца. Понимаешь, что ты предлагаешь? Я, должен быть владельцем рудника. Столько лет за него бился.

Он почти сшибает меня с ног, не двинув и пальцем. Я узнаю неподдельный проблеск алчности в глазах лидера. Разрушает, наизнанку выворачивает мою душу, такие люди добиваются своего любыми путями.

Набираю воздухом легкие, чтобы выплюнуть очередной ответ в нашем словесном спарринге, где Громов всеконечно сильнее.

— Мы любим друг друга.

— Да?

— Да! Я подарила Замуту свою девственность!

Всё. Меня ведет в сторону от нервного истощения, роняю чертов плед, покачиваясь, плетусь к дивану. Ноги будто парализовало. Я проиграла. И Громов решает добить меня окончательно. Он достает из ящика сигареты, чиркает зажигалкой, с наслаждением вбирает дым.

— Лучше тебе не знать, сколько целок порвал Замут. Он — боец. Боец по определению. Выточен специально для службы и расправ. — выпускает никотиновую струю, тушит окурок в пепельницу. Наблюдаю за Громовым словно через мутную пелену, в голове шумит. Я почти на грани. — Он не умеет любить. Это чувство стерлось вместе с его памятью.

— Умеет. Вы же любите Веронику Сергеевну.

— Не сравнивай! — Я точно задела слабую струнку непрошибаемого лидера. Даже на миг встрепенулась, нашла уязвимость в неуязвимом. — У меня не было амнезии. У Замута в подкорках не заложена любовь. То, что он макнул тебе пару раз ничего не значит. — Громов краснеет, а я улыбаюсь. — Ему нельзя иметь семью. Ты даже представить себе не можешь, насколько это опасно.

— А у вас есть семья.

— Не сравнивай.

— Вы это уже говорили.

— Бесить начинаешь. Якутка…

Мудрый Громов, каковым себя считает он, а не я, напрягает пасть. Наверное, хочет меня казнить прямо сейчас и с особой жестокостью. Предпринимаю попытку прикинуться дурой. На дураков не обижаются, тем более блондинок.

— … Бабы падкие на “плохих” мужчин. Вам кажется, что рядом с нами вы будете в безопасности. Как за каменной стеной. Будоражитесь. Ведь будоражитесь, да? Якутка. Но это ошибка.

— То есть ваша свадьба тоже была ошибкой?

Пищу и тут же затыкаю свой рот ладошкой. Жмурюсь одним глазом, вторым поглядываю на Громова. Он клонит голову набок и видеть меня больше не желает.

— Гнилой базар!

— После свадьбы я перепишу рудник на вас. Тогда не нужно будет рисковать наемниками.

Но Громов не слышит. Он резко поднимается из-за стола и смертоносным вихрем движется прямо на меня. Хватает за плечо, заставляет встать. Он потерял контроль над собой и действами. Ведь для Громова семья — святое, а я своим грязным языком посмела обсуждать. Подтрунивать. Провела серпом по железным яйцам Громова.

Я ощущаю, как горячая ладонь скользит по моим плечам к шее. Зажмуриваюсь и почти сгораю от накалившийся атмосферы между нами.

— Гром… — Дверной скрип неожиданно выбивает нас из летального сценария. Я слышу шаги. — Отпусти Хамарову. Прямо сейчас.

Голос Эмина звучит спокойно, четко и твердо. Он точно знает, что делает и говорит с лидером холодно. Так, будто перед ним не Громов, а разъяренный лев.

— Она беспределит.

— Отдай мне Хамарову.

Шаги все ближе и ближе. Я чувствую Эмина кожей, в нос закрадывается запах. Самый приятный из когда-либо созданных.

Открываю глаза и впервые в жизни наблюдаю в лице Громова откровенный ступор. Он прожигает глазами не меня, а Эмина. Кажется, именно в этот момент Громов начал понимать, что его теория с подкорками раскалывается вдребезги. Он выдыхает тяжко и медленно опускает руку.

Я оборачиваюсь к Эмину. Ой-ой. Лучше бы не оборачивалась. Лидер притронулся к лакомке бойца, и чтобы не начать войну даже без рудника мне приходится наплевать на Громова и попытаться утянуть Эмина подальше. Но мужчина обхватывает меня ручищей и крепко прижимает к себе, продолжая оставаться на месте. В ответ уничтожает глазами лидера.

Громов, ухмыляясь, покачивает головой. Он считывает намеренье Эмина, но идет на опережение:

— Готовься к свадьбе, боец. Это приказ.

Эмин.

Как знал, что Якутка до годноты не доведет разговор. Как знал и вовремя появился. Сейчас же я крепко прижимаю свою пленницу и до сих пор чувствую на ней запах Грома. Хамарова, с собаку ростом, дрожит. Мне приходиться отпустить ее лишь для того, чтобы спрятать за спиной от глаз лидера.

— Разве распоряжение личной жизнью входит в устав?

Нужно выправлять ситуацию, которую наворотила Якутка. Я бы мог сравнить Айяну с каракатицей, ведь у них есть нечто общее — нагадить черным облаком проблем, а потом сразу в укрытие. Но я прощаю ей все. Сам не знаю почему.

— За тебя предложили слишком дорогую цену, Замут — алмазный рудник. Думаешь мы сможем отказаться от такого приданного? Почти нахаляву.

Переглядываемся с Громом, а Хамарова затаилась. Даже не ревет, как обычно, Якутка вся в ожидании моей реакции. Уткнулась носом мне в спину и шаловливыми пальчиками стягивает футболку.

Гром давит смех и кашляет, мне приходится до скрежета стиснуть пасть, чтобы не словить настроение лидера исходя из всей этой ебанины. Я понимаю, Гром не позволил бы себе лишнего, он честен. Но Снежинку теперь буду отмывать лично, чтобы убрать с ее тела чужие следы и больше никогда не разрешу самодеятельность.

— Госпожа Айяна Хамарова матерая до свободы мужской…

Терпеливо констатирую факт. Вот только зачем Айяне это? Каждый день я наблюдаю в ее глазах тысячи холодных огней, и они очаровывают. Но я не вижу в них любви. Мне не нужны алмазные подачки Якутки, я бы хотел получить свой главный приз — ее сердце. Искреннее.

Девушка говорит о симпатии и тут же предлагает взятку. Поэтому иллюзий не строю, да и романтиком назвать меня сложно. Айяна хороша, для меня почти безупречна. Вздумала вести игру? Я принимаю правила. Переживу отсутствие ее чувств.

Я реалист и понимаю, что меня сложно полюбить. Кому нужен грубый боец, да еще с сомнительным прошлым, будущем и настоящим? Только Хамаровой с ее интригами. Зато без зазрения совести буду ее трахать. Все официально.

— … Осторожней Гром, я ведь и под каблуком застрять могу. Хамарова настоящая доминантка.

Лидер усмехается и дает вольную. Разворачиваюсь, беру невесту за загривок, тащу в коридор по лестнице и на первый этаж.

— Подожди-подожди, рубашечка задралась…

— Твою задницу уже все видели, даже Циклоп со стеклянным глазом!

— Не ругайся. Неужели нельзя быть более лояльным?