у нее прямо-таки зависимость от этого.

— Думаю, иногда надо находить время только для себя, правда? — воодушевленно щебечет.

— Именно.

Тепло от напитка с первых же минут разливается по телу, а Кира под его воздействием смелеет быстро, и вот уже она усаживается ко мне на колени. Поднимает руку, чтобы погладить мою щеку, а я на каком-то внезапном инстинкте хватаюсь за ее запястье. Осторожно и плавно, только вот без учета одного факта. У меня костяшки разбиты, и Кира сейчас смотрит именно на тот участок кожи, который я умудрился счесать. Перехитрив меня, приближает мою ладонь к своему лицу и разглядывает пострадавший кулак.

— Ян, ты дрался? Но ты же сказал, что плохо себя чувствуешь, ты это специально?

Видит меня насквозь, что с нее взять. Не хотелось врать, но и обратной дороги уже нет.

— Я просто свел счеты с одним товарищем, ничего страшного, поверь, — на этих моих словах Кира пальчиками проводит по разбитой костяшке и накрывает своей ладонью сверху.

— Но зачем ты весь этот трюк проделал?

— А как бы это смотрелось? Кир, извини, я пораньше с работы уйду, мне там морду набить надо?

— Ян, я переживаю за тебя. Точно все нормально? Ты меня пугаешь этим всем.

— Забудь, — выдергиваю свою руку, чтобы покрепче обнять девушку за талию. — Все нормально, Кир. Не хотел тебя пугать, но не вышло, как видишь. Не хочу, чтобы ты переживала.

Она напряжена. Чувствую это, забираясь рукой под ее ужасно безразмерный свитер. Провожу пальцами по ребрам, а ее тело только еще больше напрягается, хотя никогда такой реакции на меня не было.

— Кир.

— Ты только вчера спрашивал, доверяю ли я тебе.

— И за день все изменилось? Скажи, что нет.

— Нет. Но кажется, ты пытаешься скрыть от меня что-то.

— Кира.

— Ты знаешь о моих чувствах к тебе, — закусывает губу, как будто боится говорить что-то еще. Зачем вообще разговаривать в той позе, в которой мы оказались? Она на моих коленях, а кожа ее под свитером такая горячая. Раскрасневшиеся от тепла и горячительного щечки, за которые ее так и хочется укусить. Зачем мы разговариваем? Лучше бы целовались уже давно.

— Знаю. Ты очень красивая.

— А ты тему переводишь.

— Я просто редко говорю тебе такое, стоило бы чаще. Ты правда очень красивая, и я с первого дня на тебя смотрел. Кирюх, ты…

Не дает договорить, притормозив пальцем, поднесенным к моим губам.

— Я ведь поверю в то, что такая классная, если будешь стараться.

Она сомневается? Кира? Да не верю, ну как такое возможно.

— А ты что, не веришь? Ну как так, булочка? — добираюсь все же до ее розовой щечки и глажу.

— Кто? Булочка? Ты на мои щеки намекаешь? — Кира начинает смешно бунтовать, елозит на моих коленях и веселит меня только еще больше. — Я все гадала, придумаешь ли ты мне что-то милое. Придумал! Надо же, булочка!

— Тебе это подходит. Ты классная сладкая булочка.

О да, это контрольный. Ей приятно слышать такое, и щечки еще больше розовеют, а губы растягиваются в улыбке.

Кира наклоняется и целует меня, делая то, чего я давно уже жду.

Мне это важно и нужно, ведь с ней получается это самое «здесь и сейчас». Чувствую себя значимым в глазах другого человека, чувствую ее тепло и нежность. Живу в этом моменте, пытаясь окончательно перестать жить в прошлом. Всех призраков уже изгнал из своего сердца? Все воздушные замки сломал?

Кажется, все. И я бы думал так и дальше, если бы не ночное сообщение от той, которая и есть мое прошлое.

Жека: «Зачем ты избил Макара? Я все знаю, Ян. Ты хотел отомстить за меня. Но пожалуйста, не рискуй так. Береги себя»

Мне нечего ответить, я лишь устало закрываю глаза и щелкаю по блокировке телефона.

«Береги себя».

Поздно ты начала думать о том, как беречь меня, Жек…

Глава 20

Как ей объяснить? Еще каких-то три минуты назад я целовал Киру, улыбался и отчаянно надеялся жить только этим. А сейчас одно сообщение Жеки, и все старые установки летят к чертям. Дверь в прошлое открывается, снесенная осенним ветром с петель.

Я не могу озвучить то, что крутится в голове. За несколько лет привык, что Женю никто не может защитить, только я. Время прошло, а ничего не изменилось. Я по-прежнему боюсь за нее. И нет, быть защитником — это уже не моя обязанность, статус бывшего о многом говорит.

Да зачем я должен повторять одно и то же? Я сказал ей, что мы не чужие. Но я не хочу продолжать спорить. Я вообще не собираюсь отвечать ей, мне больше нечего сказать.

А чего я вообще хотел? Думал, она начнет раскаиваться в том, что сделала два года назад? По ней этого не скажешь. Жека остается собой: такая же уверенная в своей правоте, как и раньше. Она знает, что ее решение тогда сломало меня, но не хочет попросить прощения за всю ту боль, что причинила. Я смог отбросить все обиды в страшную ночь, когда ей было плохо, я оставил их на втором плане, ведь ее здоровье было важнее. Но мне этого никогда не забыть и не отпустить. Женя заставила себя разлюбить и пошла дальше, а я не смог. То ли я любил сильнее и был зависим, то ли…

— Душ свободен, — радостно кричит Кира, открывая дверь ванной комнаты. По квартире разлетается аромат клубничного геля для душа, а вскоре девушка появляется в коридоре, завернутая в огромный халат и с полотенцем на голове. Домашняя и настоящая, совсем без косметики, хотя она и так мало ей пользуется. Расслабленная, пахнущая летом и счастливая.

А тут я со своей постной рожей и бесконечными неприятными мыслями в голове. Остыть бы уже, смыть с себя все лишнее и нырнуть только в чистую воду.

Осторожно прохожу мимо Киры, чуть придержав ее за талию, становлюсь под душем и просто стою, закрыв глаза, наслаждаясь ударами капель. Можно тут остаться и не думать ни о чем…

Блин, но мне же еще Кире говорить о встрече с Эрикой…

Так не хочется портить вечер, когда мы помирились и вроде как вышли на позитив. А ревность Киры — вещь страшная. Но я и так успел соврать про то, из-за чего дрался, и больше не хочу.

Я вообще не хочу врать Кире.

Поэтому выхожу, растирая чуть отросшие волосы полотенцем, пока Кирюха сушится феном. Становлюсь рядышком, подпирая стену, и Кира