— Знай наших, бандюки недобитые! — крикнул вслед лошадям Маркел, вытянул руку с револьвером вперед, прицелился, и… увидел, что тачанки бандитов снимаются с занимаемых позиций.

* * *

— Входи, входи, зятек! — произнес Игнат. — Добро пожаловать!

Шурин выглядел взвинченным и взволнованным, но отнюдь не усталым. Аверьян был поражен, увидев его в избе, где ожидал застать только Анну. Однако он пожал протянутую руку.

— Почему ты здесь? — спросил Игнат. — Хотя че я об энтом спрашиваю. Проходи и сам мне все обскажешь.

Аверьян вошел и осмотрелся.

— Ты што, энту чумичку Аньку высматриваешь? — беззвучно рассмеялся шурин. — Без хрена и яиц, а все туда же…

— Жену я ищу, — угрюмо пробубнил Аверьян, не разделяя «радости» Игната. — Дома ее нету, так я мыслил…

— Ты мыслил, что она у своего полюбовника! — уже вслух хохотнул тот. — А ты не такой простофиля, как кажешься. Откель проведал, что полюбовник Стешкин здесь бока пролеживает?

— Проследил за ним, — ответил Аверьян уклончиво.

— Ух ты! — воскликнул Игнат восхищенно. — Ты даже на эдакое способен?!

У Аверьяна внезапно в голове стало пусто, и он почувствовал себя бьющимся на земле, выуженным из пруда карасем.

— Ну чего стоишь, как пень, зятек? — хмыкнул Игнат. — Проходи и за стол садися. Вижу, покалякать со мною хотишь, правда?

Они сели.

— Может, выпьем как бывалочи? — предложил шурин.

Аверьян поднял на него глаза и пожал неопределенно плечами.

— Тогда выпьем, — кивнул Игнат. — Где-то здесь я видел бутыль с медовухой. Достань-ка из комода стаканяки.

Аверьян взял стаканы и поставил их на стол, а шурин принес из спальни бутыль с мутной золотистой жидкостью, наполнил стаканы и водрузил бутыль посреди стола.

— За что пить будем, зятек? — подмигнул ему Игнат. — За удачный твой поджог?

Калачев покраснел от досады и промолчал.

— А может, за твое освобождение от влияния секты? — продолжил насмехаться шурин. — За это стоит выпить, как и за рога, которые тебе нацепила женушка. Хотя… — он осушил свой стакан, прежде чем закончил: — Хотя рогатым тебя называть совестно. Калека безрогий — вот кто ты!

Аверьян отставил стакан, даже не пригубив его. Злые насмешки шурина обидели скопца. Но Игнат еще что-то говорил, а он с угрюмым видом вынужден был слушать.

Брынцев опять наполнил свой стакан медовухой и кивнул Аверьяну:

— Ну ты что? До такой степени башку сектанством заморочил, что пить разучился?

— Што-то мутит меня, право дело, — солгал Аверьян. — Боюся, жалудок в обрат зараз все выплеснет.

— А я еще хочу испить чашу за то, чтоб эта вот изба твоею стала, зятек. Стешка все одно с тобой жить не станет, скопцов тожа нет уже. Так что забирай лавку ихнюю и избу эту в придачу! Ну как? По сердцу тебе подарок мой?

Аверьян кивнул.

— Завтра… — Игнат встал, не закончив мысли, и прошелся по горнице. Его лицо исказила вдруг гримаса недоумения и боли. — …мы узаконим дом и лавку на тебя.

Ему явно стало плохо, но он снова наполнил стакан и залпом выпил. Затем жестом показал Аверьяну, что следует встать и уйти, хотя бледность его лица и обильный пот на лбу и щеках заставляли думать наоборот.

— Но мне некуда податься, Игнат, — заметил Калачев, не спуская с шурина настороженного взгляда.

— Ступай, куда хотишь, — выдохнул тот с усилием. — Хоть в лавку, хоть к Стешке под подол, токо…

Он тяжело опустился на стул, закрыл глаза и уткнулся лицом в стол. Аверьян вздохнул, услышав его густой храп.

* * *

Аннушку Калачев увидел сразу, как только из любопытства заглянул в спальню. Она встретила его молча, только взглянула быстро и испуганно. Закутанная в одеяло, со связанными руками и ногами, она лежала в кровати с кляпом во рту, прислонившись головой к стене. Бледная, с красными пятнами на щеках, глаза лихорадочно блестят, сама вся дрожит.

— Хосподи, да хто же энто так тебя?! — воскликнул пораженный Аверьян. — Неушто Игнашка, вражина, штоб ему пусто было!

Он поспешил к девушке, освободил ее рот, после чего развязал веревки.

— Как же случилось эдак? — спросил он, присаживаясь рядом. — Энтот вурдалак истязал тебя?

Девушка всхлипнула, но ничего не ответила. Она выравнивала дыхание.

— Вот душа вражья, — сжал кулаки Аверьян.

— Налей мне медовухи, — прошептала Анна, растирая «узоры», оставленные веревкой на запястьях. — Только не ту, что этот образина лакал, а вон… В углу под тряпками найдешь.

Аверьян извлек поллитровку и налил полстакана. Анна с закрытыми глазами отпила большой глоток и с облегчением вздохнула.

— Мне тожа не помешало бы щас. — Аверьян вдруг осознал, что уже двое суток на ногах без сна и отдыха.

Он поднес к губам горлышко бутылки, отпил несколько глотков и сразу же почувствовал, как в голове у него прояснилось и захотелось улыбнуться девушке.

— Я перед тобой виновата. Это я втянула тебя во всю эту грязь, — сказала она.

— Не выдумывай. Видать, эдак Хосподу надобно было, а ты не вини себя, — отмахнулся Аверьян.

— А ты почему все Иисусом прикрываешься? Ты же скопец…

— Никогда я вере скопцовской привержен не был, хотя и ютился в их общине. Опреть души мне сее. Из всей веры энтой мне токо радения по сердцу пришлися! Пляшешь, поешь… — на душе зараз лехко становится и все худое нипочем! Все горести прощевайте, а благости — милости просим! А Иисус Христос завсегда в душе моей обретался. Небесный, прекрасный, а не землю топчащий самозванец грешный!

— Выходит, ты притворялся?

— Нет, я просто жил как небесам угодно было. Вот и вся эдака истина моя, душа-девица. А ты вот пошто в энту бучу ввязалася? Разве бабье энто дело об эдакое дерьмо обгаживаться?

— Да как сказать… А ты в рубашке родился, так и знай, — загадочно увела разговор в сторону девушка. — А теперь все, не задавай мне больше вопросов.

— Быть по-твоему, — кивнул, соглашаясь, Аверьян. — Токо вот про шуряка маво растолкуй: што он здеся делал, пошто тебя связал и што с ним таперя?

— Сначала он, шуряк твой ненормальный, — мрачно молвила Анна и отпила еще медовухи. — ворвался ко мне в избу, как демон с шабаша. Угрожал пистолетом. Вбил себе в башку, что у Ивана Ильича будто денег куры не клюют. Вот и явился, чтобы выпытать из меня, где скопцовское золото спрятано!

— А у Ивашки самово што ж об том не обспросил, сучонок? — удивился Аверьян.

— А я почем знаю, — огрызнулась Анна. — Видать, не добился от него ничего, вот за меня и взялся.

Аверьян почесал затылок. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его побледнеть и со страхом посмотреть на слегка захмелевшую собеседницу.