После яркого солнечного света Брынцеву показалось, что в горнице очень темно, как в погребе.

— Мне нужно то, что ты принесла ночью домой, — потребовал он. — Куда ты это запрятала?

— Я ничего не приносила.

Игнат взвел курок и сильнее надавил стволом на ее висок.

— Тебе лучше отдать. Так как, поладим, ведьма?

— Я… я… — В тот же миг девушка задохнулась от боли: Игнат с силой рванул ее за волосы.

— Поднапрягись, Нюша!

— Наверное, в узел увязана.

— Покажи, в который? — Он немного отстранил ствол маузера от ее виска.

Из горницы они прошли в спальню. Там стояло несколько узлов. Анна указала на левый крайний.

— Развяжи!

Она развязала.

— Ну и…?

— Наверное, в другом.

Игнат отпустил волосы девушки, отвел маузер от головы и приставил ствол к спине.:

— Развязывай следующий.

Девичья рука на мгновение замерла, и это не ускользнуло от внимания Игната.

— А ну показывай, что там? — тихо проговорил он и медленно провел стволом пистолета вдоль спины Анны.

Она поморщилась от боли, но не произнесла ни слова.

— Что это? — Игнат выхватил из узла толстый альбом с фотографиями, небрежно перелистал страницы и отшвырнул его в сторону. — Очень хорошо. Теперь слухай: мы больше не будем играть в прятки. Что скажешь?

Анна покорно кивнула.

— Тогда пошли, — коротко приказал он.

Они вернулись в горницу.

— Скажи мне, ведьма, с кем бежать собралась? — потребовал Игнат.

— С чего ты взял?

— Узлы твои эту мысль подсказали.

— Они тебя обманули.

Игнат достал из кармана часы. Стрелки показывали полдень.

— Не отдашь мне золото, я убью тебя, — вздохнул он театрально. — Или жизнь твоя молодая ничего не значит?

— Я очень хочу жить, — тихо сказала Анна. Голос ее дрожал.

— Тогда жизнь твоя в обмен на золото!

— Но я правда не знаю про него!

— Быть посему, покажи мне, что ты принесла домой утром с пожарища.

— Альбом с фотографиями, ты его уже видел. — Девушка старалась не смотреть на Игната, чтобы не привести его в бешенство.

— Врешь, паскуда! Послушай, Нюша, я не собираюсь здесь торчать до старости. Но мне очень нужно золото вашего чертова «архангела», — маузер снова надавил на висок Анны. — Говори, сучка!

— У… у Ивана Ильича имелись деньги, но немного. Он был богат, но не здесь, а в Тамбове. Если у него и осталось золото, то спрятано оно только там.

— Тогда для чего он сюда притащился? Как нищий на заработки?

Перед глазам у Анны все поплыло. Боль в области виска стала нестерпимой.

— О-он собирался вернуться в Тамбов. — еле слышно проговорила она.

— Не брешешь?

— Нет. — Анна судорожно глотнула, ее била нервная дрожь.

— Быть по-твоему, — сказал Игнат. — Пойду с Ивашкой по душам посудачу. А ты меня здесь дождешься. Может быть, у меня еще к тебе вопросы появятся.

Игнат связал девушку найденной в избе веревкой и уложил на кровать. Анна не сопротивлялась. Прикрутив для верности еще и к кровати, Игнат затолкал ей в рот платок. В глазах связанной застыл ужас. Она начала вырываться и мычать. Тогда Игнат со всей силы ударил ее ладонью по лицу. Анна еще разок дернулась и затихла.

— Теперь очередь Ивашки! — прошептал он, глядя на девушку. — Надеюсь, он более сговорчивый, чем эта грязная сука…

В сенях скрипнула дверь. Брынцев замер. Маузер в его руке был готов в любой момент к действию. Игнату не было видно из-за печи, кто вошел, но он понял, кто это…

* * *

Кругом так тихо, что Маркелу даже стало немного не по себе. Вдруг со стороны степи прогрохотал пулемет, а над головой просвистели пули. Одна из них прошила чекисту плечо. Показалось, будто раскаленный в кузнечном горне прут пронзил его.

Снова загрохотал вражеский пулемет. Пули зажужжали над головой. Маркел откатился в ближайшее углубление в земле. Слева и справа загремели винтовочные выстрелы — товарищи вступили в бой.

Он пошевелился и попытался занять более удобную для стрельбы позицию, но… еще одна пуля настигла его. Острая боль в правом бедре отозвалась по всему телу остро и мучительно. Маркел привстал, быстро огляделся и, едва удерживая равновесие, бросился в более надежное укрытие — заросшую бурьяном яму.

Только собравшись перевязать раны, Маркел услышал голоса. Затем, привстав, увидел людей: скопцы в панике бежали к реке. Вдогонку им неслись пули — один из мужчин упал на землю. Рядом с ним растянулись две женщины. «Вот подлюги! — вскипел от негодования Маркел. — Что, не видите, по кому жарите?». Выстрелы смешались с криками перепуганных сектантов.

Маркел, выбравшись из укрытия, побежал к несчастным с такой легкостью, будто в его теле не сидели две пули.

— В реку! — кричал им Маркел. — Плывите вниз, покуда мы здесь бандитов задержим!

Увидев ползущего к реке скопца, ноги которого были пробиты пулеметной очередью, Маркел упал рядом с ним и схватил его за руку:

— К реке ползи, там спасение! — закричал на него Маркел. — Только быстрее шевелитеся, нас надолго не хватит!

К ним подбежали остальные, растерянные — жалко смотреть, плачут и дрожат от страха.

— Спасайтесь сами, — вздохнул Маркел, опуская глаза. — Мы вам помочь не сможем! Разве что задержим немного бандитов, пока вы по реке поплывете…

И тут вдруг высокий и самый крупный из скопцов, Савва Ржанухин, встал во весь рост, расправил плечи и, сорвав с головы шапку, бросил ее под ноги. Все оставшиеся в живых сектанты тут же последовали его примеру. Мужчины, женщины, дети и даже раненые, кто смог встать на ноги, не страшась свистевших пуль, образовали круговерть, пришли в движение. Скопцы ходили по кругу, подскакивая и выкрикивая: «Ой, дух! Ой, Бог! Царь Бог! Царь дух!»

— Чего это они? — спросил Маркел у раненого скопца. — Спятили что ль со страху?

— Эдак помирать они хотят, в радении, — пояснил тот, смахивая слезы. — А я вота… — и он пополз к собратьям по вере, цепляясь пальцами за землю, волоча за собою перебитые ноги и подпевая: — Ой, дух! Ой, Бог! Царь Бог! Царь дух!..

Несколько скопцов упали, срезанные бандитскими пулями. Огромная волна классовой ненависти захлестнула Маркела в ту же минуту. Он достал из-за пояса гранату и отведя руку, с силою метнул снаряд через голову, а сам уткнулся лицом в землю. Грохнул взрыв, и комья земли долетели до него. Послышались крики и стоны.

Маркел приподнял голову: пара скакунов без седоков мчались в разные стороны от дымящейся воронки.