— Да ну тебя! — сердито перебил Меченый. — Мы за него переживаем, значит, расстраиваемся, в таверне не усидели, — а он шуточки шутит!

Бандюги под руководством моего приятеля показали себя самыми заботливыми нянюшками. Меня усадили под дерево на свернутую попону, извлеченную из седельных сумок лошади Тэсса. Сунули в одну руку кусок чего-то съедобного из тех же сумок, а в другую — бутылку вина. На выступающем из земли корне рядом расставили элики — в порядке потребления. С Люцифера сняли бард и обработали рану.

Гольта разбойники раздоспешили и связали, и теперь поглядывали на него — кто с угрозой, кто со злорадством. Но мимоходом, не прерывая бурной деятельности. Они собрали разбросанные стрелы и всю добычу, включая даже пустые склянки из-под снадобий, что псевдоэльф глотал в колдобине. В «Сухую гавань» выехали сразу, как только я смог сесть в седло. Меченый уступил мне свою лошадь и самолично повел ее по лесу.

— Люц пусть отдыхает, — сказал он. — А мы поболтаем…

Вперед он отправил гонца, и когда наша дружина въехала во двор таверны, Гольта сразу поволокли к одинокому старому дереву без вершины, почти засохшему, с торчащей далеко в сторону толстой ветвью. Я когда его увидел впервые, еще подумал, зачем посреди двора торчит это безобразие. Оказалось, дерево служило виселицей. Чтобы специально ее не строить.

Меня торжественно повели в обеденный зал и усадили во главе большого стола, составленного из маленьких. С удовольствием отказался бы от такой чести и всеобщего внимания, хотя уже и чувствовал себя нормально, однако мне сразу дали понять: не отвертишься! Следом в зал втащили Люцифера и поставили перед ним мешок овса. Впрочем, Карей вскоре вошел в положение коня, который точно предпочел бы другое место для отдыха и восстановления, и увел его на конюшню. А Весточка осталась: она прыгала по столешнице вокруг бисквита в шесть раз больше нее и склоняла головку то вправо, то влево, пытаясь определиться, с какой стороны начать расклевывать доставшееся ей угощение.

Со двора сквозь распахнутые двери доносились веселые возгласы — там вешали Гольта. Не сразу, а постепенно. Вздернут на ветку, подождут, пока задыхаться начнет и глаза из орбит вылезут, и опустят вниз отлеживаться. Или подтянут вверх так, чтоб у него получалось только самыми носками сапог в землю упереться. Некоторые постояльцы, промочив горло и пожевав снеди с тарелок, выходили посмотреть на экзекуцию, подсобить если что. Внутрь заходили другие, потирали руки в предвкушении пирушки и усаживались на освободившиеся места.

Все подробности схватки Меченый вытянул из меня еще по пути — теперь он о ней и рассказывал. Его перебивали, переспрашивали, вспоминали похожие случаи, с благоприятным исходом и нет, и толкали тосты. За отличного бойца, то есть меня. За удачную поимку козла, которого казнят снаружи. За прекрасную хозяйку заведения. За само заведение. За капитана Гамбара, да смилуются боги над его душою. За Разбойничий тракт. За Гинкмар. За все на свете.

Пили вино, пиво, наливки. Из кубков, кружек, рогов, черепов. Закусывали горячим, сырами, копченостями. Часа через четыре меня наконец отпустили. Прихватив две корзины с провизией и вином, я поднялся к себе и хотел уже лечь, но сперва подошел к окну и закрыл ставни. Во дворе все еще вешали Гольта — да как им не надоело? — а я не хотел этого слышать. Жаль, что не нашел сил убить псевдоэльфа, и мое обещание отвести его в таверну невольно исполнилось. Знал бы, что будет, напрягся и убил бы. Ну да ладно, ставни толстые, усну как-нибудь.

До утра просыпался четырежды и каждый раз тут же принимался за еду: на потребности восстановления накладывалась необходимость подкреплять инвестицию в телосложение. Утром спустился в обеденный зал так рано, что там никого еще не было, и умял два завтрака. Обжираловка грозила затянуться на весь день, а посему я решил задержаться в таверне на этот день: с постоянно набитым пузом похода все равно не получится, и у меня еще были дела в «Сухой гавани».

Я слишком хорошо помнил, насколько неуютно чувствовал себя на последнем этапе драки с Кианой, и решил поменять броню. Нафига мне эти облегченные жестянки, все преимущество которых в том, что в них можно ману тоннами закачивать? У меня нормальный боевой конь, в силу и телосложение я вкладывался регулярно, денег и добычи завались — могу позволить купить себе латы именно под свои возможности и нужды. Не таскать же все время только взятое с бою, хотя спору нет, это приятно.

Оружейник встретил меня с распростертыми объятьями и принялся демонстрировать свой ассортимент. Я почти сразу остановил выбор на полном кольчато-пластинчатом доспехе тяжеловооруженного воина. Естественная прочность — по максимуму, и тоже можно закачивать ману. Шлем совершенно непробиваемый. Перчатки позволяют стрелять из лука. Правда, не из любого, — но из моего позволяют.

Облачился я на пробу, и ощутил себя Т-34, который сунули внутрь «Тигра», а поверх напялили еще и «Абрамс». Хорошо, спокойно! Даже снимать неохота.

Оружейник с сомнением покачал головой:

— Такой комплект больше пешему копейщику сгодится. Или парню с боевым молотом, тяжелой палицей, двуручником. Причем для сражения в составе отряда.

— Чужой строй пробивать? — уточнил я.

— Ага, на всю глубину сразу! — развеселился оружейник, но тут же посерьезнел: — А на коня в этой тяжести лучше садиться только перед боем. И все равно животному придется несладко.

— Пойду посоветуюсь с конем.

И я отправился к Люциферу. Он в своем стойле сосредоточенно перемалывал челюстями овес. Наше развитие все еще корректировалось системой, и усиление телосложения у меня аукнулось маунту.

— Присмотрел себе новую броню, — сказал я. — Считай уже купил. Веса в ней чуть не как в двух обычных. И натолкнула она меня на идею: что если нам с тобой не исправлять перекос, связанный с нехваткой у меня верховых навыков? А, быть может, даже усугубить его. И продолжать развивать умение сражаться порознь. Конечно, искусство биться верхом я тоже буду осваивать, разговора нет. Но не спеша, не зацикливаясь на этом.

Люцифер перестал жевать и посмотрел на меня:

— Понимаю. Вместо обычной пары «воин — боевой конь» ты задумал сделать из нас двух воинов — обычного и четвероногого. Снизить мою зависимость от тебя. Но для подобных целей гораздо лучше подходят петы вроде тура Гольта, а не лошади.

— Я в курсе, что ни у кого еще не получалось сделать боевого коня полностью автономным. Да и мало кто пробовал, потому что как бы незачем. Действительно ведь есть существа, которые уже обладают нужными свойствами, и туры — не предел мечтаний. Но я не собираюсь менять тебя на кого-то. А усилить сверх нормы не прочь. Ты сам говорил, что игровая предопределенность влияет на меня в меньшей степени, чем на кого угодно еще. Я хочу, чтобы это распространилось на тебя, и желаемые качества приобрел ты. Просто хочу, — а еще мы получим множество выгод. Подумай: скоро мы оба достигнем сорокового уровня. Однако все равно не станем равны одному воину восьмидесятого. И дальше несоответствие будет лишь увеличиваться. Давай попробуем это преодолеть?