Только бы Гольт не появился на сцене именно сейчас…

Естественно, он сразу и появился. Хромая на правую ногу. Видно, ее он и сломал. И не долечил. Меч в правой руке тоже держит как-то неуверенно. И она ломанная?

Люцифер скакнул к псевдоэльфу. Удар передними ногами…

Назад, больной, в колдобину! Будьте добры завершить медицинские процедуры!

Киана едва не прикончила меня, пока сражался против нее один, но Люц вернулся раньше. Он легко ранен — Гольт успел его зацепить. И уже вылезает обратно! Люц, повтори!

Однако что же делать с Кианой? Статус защиты брони под ее ударами уже просел до твердого «неуда». Еще несколько пропущенных, даже скользящих, и…

Что-то маленькое и стремительное метнулось в лицо эльфийке, заставив отшатнуться и прекратить нападение. И бросилось снова! И снова!

Да это Весточка! Птичка кружилась перед Кианой, наскакивая на нее и отлетая назад. Та отмахивалась, — но попробуй попасть по такой крохе мечом или поймать ее рукой в латной перчатке. Я немедленно сгруппировался и сосредоточился, готовясь вложиться весь без остатка в один-единственный решающий удар. Меч меня понял — вспыхнул голубым. Выпад! Лезвие пробило чужую кирасу и вошло эльфийке между ребер. Я выдернул его и рубанул наотмашь, метя выше груди. Думал, не попаду — такая слабость внезапно охватила. Но попал: голова Кианы слетела с плеч.

«Враг повержен!..»

Насовсем? Он однажды уже был повержен; и вот поди ж ты — пришлось повергать снова.

«Ваш конь нанес тяжкий урон воину сорок четвертого уровня!..»

Я обернулся — Гольт лежал на спине, как-то странно выгнувшись, упираясь в землю локтями. Чего это он так лежит? А-а-а, понял: Люц его долбанул, и псевдоэльф упал на шип моего разбитого щита. А в шипе отрава, и сам по себе он довольно неприятная штука, если торчит в пояснице.

Кажется, с шеи Кианы что-то упало вслед за головой? Я наклонился и поднял амулет: рубин на цепочке, в оправе из черненного серебра. Красивая вещица, только мрачноватая.

«Талисман реванша „Месть мертвеца“, — гласило описание. — Способен воскресить владельца для расплаты с тем, кто его убил. Будет стремиться выбрать момент, когда враг наиболее уязвим: получил урон от кого-то еще или отвлекся. Расовые ограничения — нет. Классовые ограничения — только для воинов».

Ах, Киана! Ну что за стервозность? Зачем ты таскала на себе эту хреновину? Можно ли быть такой злопамятной, да еще загодя, про запас? Смотри, переродишься старухособакомышью, и будешь вынуждена жить в Доме приговоров и спать кверху жопой под куполом. А потом придет Раймондо и покрошит тебя на бешбармак.

Сделав несколько шагов, я остановился над Гольтом. Не то что бы хотелось насладиться видом беспомощного врага, а просто не хватало сил его добить. Для этого следовало как минимум поднять и опустить меч. А Дженкуир вдруг стал громоздким, неудобным для хвата и тяжелым, будто превратился в дубовую балку для подвешивания соборных колоколов.

— М-м-мразь! — выдавил Гольт, с ненавистью глядя на меня.

— Мразь? — переспросил я. — Ты считаешь меня мразью? А почему? Только потому, что я не дал вам себя убить и получить награду? Потому, что убил твоих компаньонов и сейчас убью тебя? Но если б вы не поехали за мной, ничего бы не было. Я бы просидел в засаде до вечера, переночевал здесь и завтра отправился своей дорогой, жалея, что понапрасну потерял день. А так, конечно, я его не потерял. Загреб уйму добычи, которой не надо ни с кем делиться. Знаешь, мне предлагали помочь разделаться с вами. А я отказался — именно чтобы в случае победы все оставить себе. И просчитайся я — на кого было бы обижаться? Кого обзывать мразью?..

— Мразь! — повторил Гольт.

— Как скажешь. Но лучше прикуси язык. А то разозлюсь и не стану тебя убивать, тем более что жутко устал и мне лень. Отдохну и отвезу обратно в таверну. И посмотрю, что там с тобой сделают… Захлопни пасть, я сказал! Не усугубляй свою участь дальнейшей руганью.

Весточка сидела на ближайшей к нам тоненькой рябинке, нервно чирикая, страшно взволнованная. Я кое-как запихал меч в ножны, снял пташку с ветки и осторожно пригладил пальцем встопорщенные перышки. Боже, какой стресс пережила! Специализация-то у нее самая мирная — послания доставлять. А тут такое! Представьте себе девочку-почтальонку, которая только что остановила атакующий танк, колотя его сумкой для писем… Как успокоить бедняжку? Я покопался в памяти, затем в интерфейсе, но не обнаружил ничего кроме модификации «Мне пох», когда-то созданной для воздействия на посторонних. Грубо, пошло, совершенно неподходяще для Весточки! Но по назначению годится. Ладно, маленькая, других средств у меня все равно нет. Так что пока тебе пох, а потом я для тебя специальное заклинание создам. С хорошим, добрым названием. Прости, что называл тебя трусишкой. Ты самая храбрая птичка на свете!

Люцифер неотрывно следил за Гольтом. Я осмотрел рану коня и сказал:

— Подожди еще чуток, дружище. Сейчас глотну чего-нибудь и займусь ею.

— Можешь не спешить. Она не опасная.

— И что — оставить ее поэтому так, пусть сама заживает? У нас всего с собой полно. У побежденных тоже. Они ведь в таверну возвращаться не собирались, и наверняка запаслись всем необходимым — эликами для себя и лошадей, жратвой, выпивкой. С лечением тянуть при таком изобилии грех… Но надо же: единственная рана в бою — и досталась тебе. И под самый конец.

— Единственная рана за такой бой — не печаль, а гордость. Ее не надо залечивать полностью. Пусть останется шрам на память.

Из леса донесся шум. Мы прислушались. Вроде всадники… ЕЩЕ ВСАДНИКИ???..

Мама, не надо…

«Вы достигли тридцать девятого уровня», — попыталась ободрить меня система.

Я глубоко вздохнул, наслаждаясь накатившей волной кайфа, как киношный герой — последней затяжкой табачку перед смертью. Загнал привалившие свободные очки характеристик в телосложение, хотя получить полезную отдачу до встречи не успевал. Вытащил ларец души тура и заучил заклинание на крышке. Теперь смогу прочесть его на память. Задать команду вызова — секундное дело; параметры поведения пусть остаются по умолчанию. В последнюю очередь надел на шею «Месть мертвеца» — этот прибамбас активировал сразу. Уже ясно, что при воскрешении носителя талисман сбрасывает к нулям все виды урона, полученного перед смертью. И тот, кто посмотрит на меня сейчас, а потом убьет, впоследствии сильно удивится. А возрождение в теле фурии мне не грозит. Натура не та.

Надо бы еще меч достать как-то — всадники все ближе, а руки словно ватные… Давай, Ваня, соберись! Здешняя мама неумолима. С кем тебя собралась свести, с теми и сведет.

Из леса выехал Меченый со своими бандюгами. Увидел меня, Люцифера, Гольта, смятые кусты, переломанные деревца, валяющиеся всюду трупы и сказал: «Опоздали».

— Нет, почему же — вы как раз вовремя, — вяло возразил я. — Переставьте меня куда-нибудь, чтоб не мешал, и забирайте трофеи. А потом…