Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ладно, это преувеличение. Это не самый трагичный стереотип из существующих, но все же довольно трагичный. И это не самый распространенный стереотип, но все же довольно распространенный.
Я хороший парень, который финиширует последним. На самом деле она сказала мне, что я был «милым» меньше, чем через пять минут после начала нашего последнего разговора, и я почувствовал, как мое сердце слегка сжалось, когда она это произнесла. Горячие девушки никогда не хотят хорошего парня. Им нужен плохой мальчик, а из того немногого, что я знал о «нём» — он был плохим мальчиком. Десятки завоеваний. Заставлял её сестренку громко кричать. Другие горячие девушки стекались на его орбиту исключительно из-за его репутации в спальне, надеясь, что они могут быть следующими.
Дерьмо, которое никогда не происходит со МНОЙ. С чего бы это? Я — ленивый, толстый лох, которому не хватает уверенности в себе, а горячих девушек не привлекают ленивые, толстые лохи, которым не хватает уверенности в себе.
Ладно, может, я не такой толстый, как раньше; год, потраченный на ручной труд на ранчо, позаботился о большей части этого. «Толстый Ник» — прозвище, которое я не слышал долгое время, и искренне надеялся, что никогда больше не услышу. Но я все еще спокойно мог сбросить несколько фунтов.
Может, я и не такой ленивый, как раньше. Я привык просыпаться на рассвете… и… ну… на Рассвете. Дело в том, что это потрясающе, на что способен парень, если он должным образом мотивирован, и она стала моей мотивацией. Я работал усерднее, работал с умом и заботился о людях вокруг меня, как о гостях, так и о товарищах по ранчо. Я не хотел подвести кого-либо из них, потому что это означало бы подвести её. Она ненавидела термин «идеальная», но она была настолько близка к нему, насколько я когда-либо видел, чтобы человек вообще мог этому соответствовать. Она подавала пример для всех, в том числе и для меня, и, хотя она не могла делать всё, она никогда не подводила кого-то из-за недостатка усилий. Так как я мог делать меньше?
Но уверенность в себе может быть трудной, особенно когда девушка, в которую вы влюблены, говорит вам, что она предпочла бы быть с кем-то другим. До лагеря Моррис я был дерзким засранцем, выставляющим напоказ свои деньги, дорогие игрушки и пляжный домик моих родителей в Малибу, чтобы прожить жизнь. По прибытии моя душа была раздавлена тяжестью моего вялого живота и физическими нагрузками работы. Единственная уверенность в себе, которой я сейчас обладал, была уверенность в себе, которую она и другие помогли мне развить. Было бы трудно не чувствовать себя уверенно, проводя свои дни и ночи с ней и Диди, обеими, на моей стороне. И, наконец, признание со стороны других работников ранчо, которые поначалу были такими неприветливыми, добавило мне уверенности в себе.
После тяжелого старта я полюбил пребывание в лагере Моррис. Вы всегда знали, чего ожидать от повседневной жизни, и это ожидание порождало комфортное ощущение знакомости. Я знал, кто я такой, что мне нужно делать и с кем я буду это делать. Задания были распределены заранее, многие из них требовательны к физическим нагрузкам, но в конечном итоге предсказуемы. Я знал свои возможности и был уверен, что справлюсь со своими задачами. И небольшая группа людей, с которыми я работал, построила дух товарищества, которого я никогда раньше не чувствовал.
Всё это исчезло. Больше никаких работ на ранчо; Мне пришлось выйти и найти настоящую работу. Больше не нужно разгребать навоз или работать пилой; Скорее всего, я вернусь в кровососущий мир бизнес-консалтинга. И все друзья, которых я приобрел за последний год в программе? Мы расстались, чтобы вернуться к другим жизням.
Я буду скучать по ним. Я уже скучаю по дружескому подшучиванию, по чувству братства. Я буду скучать по своим друзьям, и точка. Я постараюсь поддерживать связь с некоторыми из них. Я знал, что потеряю связь со многими другими. А что с ней?
Я не знал. Я никак не мог знать.
И трудно чувствовать себя уверенно, когда ты просто не знаешь.
Мы обменялись номерами телефонов. Мы обменялись электронными письмами. Я дал ей ссылки на мои учетные записи Friendster и MySpace. Но она сказала мне, что не увлекается социальными сетями, и на самом деле не было никакого способа узнать, как часто она будет присылать мне электронные письма или звонить мне. Зачем ей? Девочки не бросают своих парней и не проводят следующий год, отправляя много писем или звоня по телефону. И как бы я ни хотел поддерживать с ней связь, я не хотел быть одним из тех парней, которые не могут понять намек и пристают к своей бывшей кучей нежелательных, назойливых голосовых сообщений.
Им я и был: бывший парень. Честно говоря, я видел знаки с тех пор, как она вернулась с выпускного в Беркли. Она была другой. «Мари» покинула лагерь, чтобы навестить её друзей, но «Аврора» вернулась. Сначала это не было очевидно. Она дарила мне те же улыбки, тот же смех, те же оргазмические крики; но что-то было… не так. Улыбки проявлялись немного дольше. Смех был не таким громким. Даже оргазмы было немного труднее достичь, и всё больше и больше и больше из них приходили лишь тогда, когда её глаза были закрыты.
Она скрывала это от меня. Возможно, она скрывала это даже от себя. Она не хотела, чтобы он так на нее влиял, но он сделал это. Когда я говорил ей об этом, когда я предлагал помощь, она закрывала эту часть. Мы говорили о том, чтобы помогать друг другу пережить трудности, помогать друг другу пережить наши старые жизни и построить их заново. Она пыталась впустить меня, пыталась позволить мне увидеть, как она разваливается, но даже она не могла не отгородить чувства к нему. Даже когда я сказал ей, что приму её такой, какая она есть, она не могла позволить мне увидеть эту часть себя.
