— Я напишу широту и долготу, — говорит Гото Денго, — но только секунды. Без градусов и минут. Вы поняли?

— Да.

— Информация сама по себе ничего не дает. Вы согласны?

— Да.

— Значит, не будет беды, если вы напишете то же самое.

— Верно.

— Потом мы обменяемся карточками. Идет?

— Идет.

— Отлично.

Гото Денго начинает писать. Рэнди достает из кармана ручку и пишет секунды с точностью до первого знака после запятой: широта 35,2, долгота 59,0. Гото Денго закончил и смотрит вопросительно. Рэнди протягивает карточку цифрами вниз, Гото Денго отдает ему свою. Рэнди, держа карточку Гото Денго в ладони, поворачивает ее к свету. Там написано:

35,2 / 59,0

Десять минут все молчат. Рэнди настолько ошарашен, что не сразу осознает: Гото Денго ошарашен в такой же степени. Только Ави и Фурудененду сохранили способность мыслить; они неуверенно переглядываются, силясь понять, что происходит.

Ави говорит какие-то слова, которых Рэнди не слышит, потом тычет его в бок и повторяет:

— Я в туалет!

Рэнди провожает его взглядом, считает до десяти и говорит:

— Извините.

Он вслед за Ави входит в мужскую уборную: черный мрамор и толстые белые полотенца. Ави стоит, скрестив руки на груди.

— Он знает, — говорит Рэнди.

— Не может быть.

Рэнди пожимает плечами.

— Что я могу сказать? Он знает.

— Если знает он, то знают и все остальные. Где-то произошла утечка.

— Никто больше не знает, — указывает Рэнди, — не то там творилось бы черт-те что, и Енох бы нас известил.

— Тогда откуда он знает?

— Ави, — говорит Рэнди, — должно быть, он сам и закопал это золото.

Ави вспыхивает.

— Издеваешься?

— У тебя есть другая теория?

— Я думал, все, кто его закапывал, убиты.

— Значит, он уцелел. Ты не согласен?

Через десять минут они возвращаются за стол. Гото Денго допустил в зал официантов, и те принесли меню для десертов. Удивительно, но старик вернулся к формату светской болтовни — постепенно до Рэнди доходит, что тот пытается выяснить, откуда у молодого американца точные координаты. Рэнди между делом упоминает, что его дед перед концом войны был криптоаналитиком в Маниле. Гото Денго заметно вздыхает и приободряется. Некоторое время все беседуют о совершеннейших пустяках. Тут приносят послеобеденный кофе, и патриарх подается вперед, требуя внимания.

— Перед тем как пить — взгляните!

Рэнди и Ави смотрят в свои чашки. На поверхности кофе странно поблескивает какая-то пенка.

— Золото, — объясняет Фурудененду. Оба Гото смеются. — В восьмидесятых, когда Япония купалась в богатстве, появилась мода: пить кофе с золотом. Теперь так не принято. Слишком нарочито. Но вы пейте.

Рэнди и Ави нервно отхлебывают. Золотая пыль липнет к языку, но кофе смывает ее и уносит в горло.

— Скажите, что вы думаете, — требует Гото Денго.

— Глупо, — говорит Рэнди.

— Да. — Гото Денго торжественно кивает. — Глупо. Тогда объясните, зачем вам надо выкапывать еще золото.

— Мы — предприниматели, — говорит Ави. — Мы делаем деньги. Золото стоит денег.

— Золото — труп богатства, — говорит Гото Денго.

— Не понимаю.

— Если хотите понять, взгляните в окно! — говорит патриарх и движением трости обводит полгорода. — Пятьдесят лет назад тут было пожарище. Теперь — огни! Понимаете? Правители Японии были дураки. Они забрали из Токио все золото и закопали его на Филиппинах! Потому что думали, будто Генерал его заберет. Но Генерал не стремился к золоту. Он знал, что настоящее богатство здесь, — старик указывает на свою голову, — в уме человека, и здесь, — он протягивает руки, — в его работе. Избавление от золота стало для Японии величайшим благом. Оно нас обогатило. Для Филиппин золото стало величайшей бедой. Оно их разорило.

— Так заберем его с Филиппин, — говорит Ави. — Дадим им шанс разбогатеть.

— А! Слышу здравую мысль, — отвечает Гото Денго. — Так вы достанете золото из-под земли и высыпете его в океан?

— Нет. — Ави издает нервный смешок.

Гото Денго поднимает брови.

— О, вы хотите попутно обогатиться?

Тут с Ави происходит то, чего Рэнди за все время их знакомства не только не видел, но и вообразить не мог: он свирепеет. Он не опрокидывает стол, не повышает голос. Однако его лицо становится багровым, на щеках ходят желваки, и он некоторое время тяжело дышит через нос. На обоих Гото это производит довольно сильное впечатление. Все молчат, вежливо дожидаясь, когда Ави остынет. Похоже, тот не в силах выдавить ни слова. Наконец он вынимает из кармана бумажник, роется там, находит черно-белую фотографию, вынимает ее из полиэтиленового кармашка и протягивает Гото Денго. Это довоенный семейный портрет — муж, жена и четверо детей, — снятый где-то в Центральной Европе.

— Мой двоюродный дед, — говорит Ави. — И его семья. Варшава, 1937 год. Его зубы там, на Филиппинах. Вы закопали зубы моего деда!

Гото Денго смотрит Ави в глаза, без гнева или обиды. Просто печально. Под этим взглядом Ави смягчается, выпускает воздух, отводит глаза.

— Понимаю, у вас, вероятно, не было выбора, — говорит Ави. — Но фактов не изменить. Я никогда не видел его и других родственников, погибших в Холокост. Я охотно высыплю все золото в океан, если вы поставите такое условие, просто чтобы похоронить их достойно. Однако на самом деле я хотел использовать его затем, чтобы такое больше не повторилось.

Гото Денго некоторое время размышляет, устремив застывший взгляд на ночной Токио. Потом снимает палку с края стола, упирает ее в пол и медленно встает. Он поворачивается к Ави, расправляет плечи и кланяется. Это самый низкий поклон, какой Рэнди видел в своей жизни. Потом старик выпрямляется и садится.

Напряжение разрядилось. Всем полегчало. Каждый чувствует себя выжатым, как лимон.

— Генерал Ин очень близок к тому, чтобы найти Голгофу, — произносит Рэнди, выдержав приличную паузу. — Или он, или мы.

— Тогда пусть это будем мы, — говорит Гото Денго.

Морпехи дали залп из винтовок, и эхо прокатилось по кладбищу, отскакивая от надгробий, как шарики для пачинко[63]. Гото Денго наклоняется и запускает руку в кучу рыхлой земли. Приятное ощущение. Струйки песка сочатся между пальцами и стекают в отвороты по штанинам новенькой, с иголочки, американской униформы. Он подходит к краю могилы и бросает землю на казенный гроб с телом Бобби Шафто. Крестится, глядя на запачканную крышку, затем с некоторым усилием поднимает глаза и устремляет взор на солнечный мир живых созданий. Если не считать нескольких травинок и москитов, первое, что он замечает живого — две ноги в сандалиях, сделанных из автомобильной покрышки. Ноги принадлежат белому человеку в коричневом балахоне из грубой ткани, с капюшоном. Из одеяния выглядывает сверхъестественно странная седовласая, рыжебородая голова Еноха Роота. С тех пор как Гото Денго несет службу в Маниле, этот тип постоянно путается у него под ногами, пугая своим диким взглядом.