встал и пошёл к ней.

— Я сотни раз на дню брала телефон и набирала твой номер! — Шарлотта слегка попятилась. — Я прекрасно понимаю, каково было тебе: хоронить вторую жену — это ужасно! А как это переносит Ники, я вообще боюсь представить! Но у меня не было выбора, понимаешь?! — Майкл обнял её, а она забилась в новой волне истерики. — Не было выбора. Не было…

Майк крепче прижал её к себе, поглаживая по волосам. В нос ударил любимый запах. Он поцеловал её в макушку и слегка стал покачиваться, словно убаюкивал их обоих.

— Прости меня, Чаки, — прошептал Майкл. — Умоляю, прости. Я тебя очень люблю.

Они так и стояли посреди гостиной. Майк же терпеливо ждал, когда Шарлотта начнёт успокаиваться. Он повёл её к дивану, всё так же обнимая. Усадил на диван и снова притянул к себе. Её била мелкая дрожь. Чарли и правда очень трясло. Трясло так, словно они были на морозе.

Футболка Майка уже была мокрой от её слёз. И он понял, что всё это время Шарлотта не давала себе и шанса выплеснуть эмоции. Его это даже восхитило. Не то чтобы он забыл, какой она может быть, однако в этой ситуации он и предположить не мог, что она запретит себе плакать и как танк будет идти напролом…

Вскоре Чарли начала успокаиваться: вздрагивала уже меньше, и всхлипы были всё тише. Она отстранилась от него и вытерла лицо.

— Когда Шон предложил мне вступить в программу, я изначально не хотела соглашаться, — тихо заговорила Шарлотта, опустив глаза. — Я представила, что будет с тобой, с Ником, и… В общем я согласилась, потому что Шон показал записку, которую нашли во время осмотра палаты. В ней были угрозы, что убьют тебя, Ника, всех… — Она зажевала губу и свела брови. — Я была не готова к новым смертям, Майк. Пока Солоффа не посадят, он так и будет методично избавляться от свидетелей и шантажировать. Я не хотела, чтобы смерти агентов ЦРУ были напрасными. Они ведь погибли из-за меня.

— Так это не постановка?! — удивлённо спросил Майк, испуганно округлив глаза.

— Что агенты умерли в машине скорой помощи? — переспросила она, а Майкл кивнул. — Конечно, нет! По большому счёту, в этой машине должна была ехать я. Действительно эту машину пригнали, чтобы забрать меня. Однако директор ЦРУ вовремя подсказал Шону, что можно отправить на двух машинах. Если кто-то будет преследовать скорую, то их можно будет взять. Взяли, называется…

— Боже, Чаки… — Майкл притянул её к себе, чтобы обнять. — Мне так жаль.

— Прости, что я сделала такой выбор. — Чарли обняла его за шею. — Я понимаю, как это ужасно звучит, но ты должен был идеально сыграть скорбевшего вдовца. Нам нужно было это сделать, чтобы Солофф считал, что у него всё схвачено. Он прекрасно понимал, что если не выберется из тюрьмы, то не должен получить смертный приговор…

Информаторы Шона выяснили, что Элиас действительно продал талибам «Охотника», не имея его на руках. И он рассчитывал, что даже если сядет, то сядет по мелочи, и сможет договориться о программе, если не удастся заполучить проект. Он очень боялся попасть в руки «Талибану». Элиас давно мог убить Шарлотту, но надеялся, что сможет заполучить проект у неё. Смерть Максин Джонсон спутала ему все карты, поэтому в Пентагон путь ему был заказан.

— Да и в скорую метились, не чтобы её взорвать. — Чарли зачесала волосы назад и легла к нему на плечо. — Хотя мне кажется, что как раз наоборот: попасть случайно в бензобак… Ну это суметь надо. Да и если Элиас повёз тебя в корпорацию… Когда действуешь не по плану, всегда совершаешь ошибки. — Она истерично усмехнулась, понимая, чего стоили его «ошибки». — Слышала, Келли объявился?

— О да, — ответил Майк. — Как только он прознал, что ты умерла, решил, что компания ему должна кучу денег и вообще свободу. Подал в суд, представляешь? — Он усмехнулся.

— И что в итоге?

— Ему накинули ещё десять лет за нарушение условки и пять за мошенничество. В итоге он отсидит тридцать лет. — Майкл не скрывал победной улыбки. — Заблокировали вообще все счета, даже счета «Донны Ли». Кстати, на счёт этого… — Он слегка отстранился, чтобы смотреть ей в глаза. — Почему именно «Донна Ли»?

— Хотела, чтобы это напоминало мне, какой мой крёстный — мелочный и расчётливый ублюдок. Чтобы у меня не было и мыслей его простить. — Чарли с горечью усмехнулась и сразу поняла, о чём говорит Майк. — Хочу навсегда вычеркнуть его из своей жизни и забыть, как страшный сон. — Расскажи про Ника, — решила перевести тему Шарлотта.

— Ох, Николас до сих пор злится на тебя и очень скучает…

Майкл рассказал всё, что происходило с сыном. А ещё он не понимал, как это всё ему объяснять.

— Видимо, придётся записать его к психологу. — Майкл разочарованно покачал головой. — Не хочу, чтобы его это травмировало.

— А ты решил, что…

— Конечно. — Майкл отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Будет сложно жить вместе и скрывать тебя в доме. — Он улыбнулся, намекая, что готов всё забыть и начать с чистого лица.

— Мне так жаль, Майк. — Чарли прижалась к нему и вновь положила голову на плечо. — Наверное, я всю жизнь буду просить прощения у тебя, у Ника, у всех, но так нужно было сделать. Моя смерть увеличила шансы посадить Солоффа на электрический стул. А на иной вариант я не согласна.

— Всё будет хорошо. Я уверен. — Майкл сильнее прижал её.

Шарлотта уткнулась в шею, вдыхая его запах. Сейчас было хорошо. Сейчас было спокойно. Она выдохнула, окончательно осознав, что Майк рядом. Ей даже казалось, что сейчас она может свернуть горы, потому что счастлива.

Чарли поцеловала его в шею. А через мгновение уже сидела на его коленях, жадно сминая его губы своими. Дикое, животное желание накрыло окончательно, когда его руки легли на ягодицы и мягко сжали их. Она застонала ему в губы, а сама не понимала, как невинный и лёгкий поцелуй за считанные секунды превратился в необузданную страсть.

Шарлотта взялась за край его футболки и потянула вверх. Разорвав поцелуй, она сняла её и кинула куда-то в сторону. Чарли облизнула нижнюю губу, любуясь видами. Она едва ощутимо коснулась его шрама на груди, мысленно отметив, что это должен быть последний шрам в его жизни. Подняла руки на плечи и спустила на бицепсы, а глаза бегали по голому торсу. Ей даже показалось, что Майкл стал шире в плечах. Шарлотта гладила его тело, а сама думала о том,