Онегине» из лицейского стихотворения; Черты далекой бледной девы, Цветы последние милей, Везде щиты, гербы, короны, Но красоты воспоминанье, Кто клеветы про нас не сеет, И ныне с высоты духовной, От суеты столицы праздной). Иными словами, три четверти (77,4 %) постоянно-ударных слов на — ты используются Пушкиным в рифме для связи строк. Можно даже заметить дополнительную подробность: из 32 слов такого рода внутри строки только 11 приходятся внутри строк с мужскими окончаниями и 21 — внутри строк с женскими (где они вообще не могут быть использованы в рифме); если снять со счетов эту 21 строку, то процент тяготения слов на — ты к рифме повысится до 88 %.

Во внутренней структуре этой массы однорифмованных строк сразу бросается в глаза одна закономерность. Чем короче последнее, рифмующееся слово, тем разнообразнее структура строки, и чем оно длиннее, тем она однообразнее, клишированнее. Это легко объяснимо: короткое ты оставляет больше простора словесным комбинациям в начальной части строки, а длинное красоты — меньше простора и, соответственно, стесняет их разнообразие. Как это происходит, мы и постараемся рассмотреть.

Строк, кончающихся на односложное местоимение ты, у Пушкина 28. Среди этих строк — 16 четырехсловных (типа «Во тьме ночной томишься ты») и 12 трехсловных (типа «Везде воображаешь ты»). Двухсловных нет: образовать строку типа «И недовыследила ты» слишком трудно.

Какое слово скорее всего может стоять перед финальным местоимением ты? Конечно, согласованный с ним глагол-сказуемое, а перед глаголом — дополнение или обстоятельство. Действительно, из 28 строк таковы 19, из них 14 (50 %) образуют связные синтагмы. Из этих 14 строк 4 имеют во главе строки обстоятельство («И вот опять явилась ты»), 4 — прямое дополнение («Себя обманываешь ты»), 3 — косвенное дополнение («И для меня блеснула ты»), 1 — глагольное дополнение («Их разделить не можешь ты»), и еще 2 — вопросительные слова («Ужель еще не знаешь ты?»). Эти начальные слова могут расширяться, во-первых, определениями («Рукою нежной держишь ты», «А плод его бросаешь ты») и, во-вторых, обращениями, напрямую связанными с финальным ты («Зачем же, поле, смолкло ты»; «Безумец, их забудешь ты»). Далее, в 3 строках (11 %) перед финальным ты стоит не глагол-сказуемое, а прилагательное-сказуемое («Не для себя прекрасна ты»; «Мой друг, несправедлива ты»). И, наконец, 11 строк (39 %, почти все — четырехсловные) не образуют связных синтагм, а разламываются на два предложения, подчиненные, сочиненные или независимые («Боюсь узнать, что знала ты»; «Наказан был бы он, а ты…»; «И звал меня. — Мне снилась ты»). Мы видим: процент разорванных строк весьма велик, а среди 17 неразорванных строк-синтагм разнообразие синтаксических конструкций — очень пестрое.

Возьмем теперь строку, заканчивающуюся двухсложным словом на — ты. Самое частое такое слово у Пушкина — мечты: 39 раз, в том числе 6 раз в родительном падеже единственного числа и 33 раза в именительном падеже или винительном падеже множественного числа. Среди этих 39 строк — только 2 четырехсловных (5 %: «Таи, таи свои мечты»), 27 трехсловных (71 %: «Надежды, шалости, мечты»). Мы уже можем предвидеть, что набор синтаксических комбинаций из трех и тем более двух слов будет более ограничен, чем из четырех.

Какое слово скорее всего может стоять перед финальным словом мечты? Очевидно, определяющее прилагательное, или причастие, или притяжательное местоимение. Действительно, таких сочетаний в конце стиха мы находим 30 или 39, причем 29 таких строк образуют связные синтагмы (79 %, тогда как среди строк на односложное ты было только 50 %).

В двухсложных строках синтаксическая конструкция, понятным образом, проще всего: длинное 6-сложное прилагательное или причастие плюс слово мечты: «благословенные мечты», «уединенные мечты», «самолюбивые мечты», «вольнолюбивые мечты», «великодушные мечты», всего у Пушкина 8 строк из 39 (21 %). Запас поэтических прилагательных такого ритма ограничен, поэтому начинаются повторения: «благословенные мечты» и «уединенные мечты» повторяются у Языкова, «великодушные мечты» у Майкова, сравните: «великолепные» у Языкова, «себялюбивые» у Некрасова, «честолюбивые» у Полонского. У Языкова, Баратынского, Лермонтова, Майкова и других поэтов мы находим также: «правдоподобные мечты», «недовершенные мечты», «и безграничные мечты», «и сумасшедшие мечты», «или небесные мечты», «все прихотливые мечты» и т. п. Но в целом в нашем сравнительном материале доля этого клише меньше, чем у Пушкина: не 21 %, а только 11 %. Вероятно, такая клишированность была очень заметна и стала избегаться.

В трехсловных строках к словосочетанию «такие-то мечты» спереди прирастает еще одно слово, и, соответственно, синтаксические конструкции становятся разнообразнее. Самых частых случаев у Пушкина — два.

Первое клише — местоимение + такие-то мечты: «Твои ревнивые мечты»; «Твои неясные мечты»; «Одни счастливые мечты»; «И все счастливые мечты», всего 7 строк (18 %). Сравните у других поэтов: «Мои ревнивые мечты» (Некрасов); «Мои неясные мечты» (Лермонтов); «Мои унылые мечты» (Тургенев); «Мои любимые мечты» (Языков, Баратынский) и т. п. (в целом 10 %, меньше, чем у Пушкина: ощутимая клишированность начинает избегаться).

Второе клише — глагол + такие-то мечты как прямое дополнение: «Забудь преступные мечты»; «Оставь безумные мечты»; «Смиряешь буйные мечты»; «Я разлюбил свои мечты», всего тоже 7 строк (18 %). Сравните у других поэтов: «Забудь печальные мечты» (Баратынский); «Повергли в грустные мечты» (Полежаев); «Я знаю тихие мечты» (Лермонтов); «Не вызывай своей мечты» (К. Павлова) и т. п. (в целом 17 %, в том числе с прилагательными; …твои мечты — чаще, чем у Пушкина: видимо, клише второго типа менее ощутимы).

Из остальных синтаксических конструкций чаще других повторяются шесть.

Во-первых (очень близкая к предыдущей), глагол + такие-то мечты как подлежащее: «Сбылись давнишние мечты» (Пушкин; повторено у Рылеева); «Играли быстрые мечты» (Языков); «Носилися мои мечты» (Вяземский); у Пушкина это единственный пример (3 %), в сравнительном материале — 4 %.

Во-вторых, тип Порывы девственной мечты: у Пушкина это тоже единственный пример (3 %), в сравнительном материале он чаще: «В разгаре девственной мечты» (Блок); «В порыве пламенной мечты» (Полежаев); «Владычица ее мечты» (Баратынский) — всего 7 %, к этому близки типы «Созданья хрупкие мечты» (Блок); «Души тоскующей мечты» (Полежаев); «Души взволнованной мечты» (Лермонтов) — всего 3 %.

В-третьих, тип с существительным на предпоследнем месте — И вольной младости мечты: у Пушкина — единственный пример (3 %); в сравнительном материале — чаще: «Разгульной юности мечты» (Лермонтов), сравните близкие типы: «Могучей волею мечты» (Лермонтов), «И сердца юные мечты» (Баратынский) — всего 6 %.

В-четвертых, тип с глаголом на предпоследнем месте — Тебя преследуют мечты у Пушкина — тоже единственный пример (3 %), в сравнительном материале — чаще: «И к высям просятся мечты» (Вяземский). Сравните близкие типы: «Мои не сбудутся мечты» (Языков); «Младые разобьет мечты» (К. Павлова); «Младые окрыли мечты» (Фет) — всего 9 %.

В-пятых, тип с кратким прилагательным на первом месте: «Но мрачны странные