Как нельзя кстати оказался мой болгарский зонтик, который безобидно висел в шкафу. Шприцем, спрятанным в зонтике, я стала делать уколы снотворного бандитам. Некоторые из них начинали подавать признаки жизни.

— Почему вы думаете, что приедет милиция? — удивленно спросил Феофанов. Он стоял рядом со мной, наблюдая за процессом. Мордатого колоть я не стала, а связала руки. Должен же кто-то поведать о том, кто их послал.

— Потому, что если нашли они, то найдет и милиция, — ответила я. — Во сколько примерно они заявились?

— Да минут за пятнадцать до вашего появления, — ответил Феофанов. — Куда вы клоните?

— А во сколько от вас ушла девушка? — проигнорировала я его вопрос и начала собирать вещи.

— Вероника ушла еще ночью, — ответил архитектор. — Вы как позвонили, а она после этого сразу засобиралась. Даже не позволила себя проводить, сказала, что кто-нибудь может увидеть. Я вроде вел себя нормально. — Вид у Феофанова был озадаченный. Я догадывалась, что к чему, и поинтересовалась, смотрела ли перед этим Вероника телевизор. — Да, а как вы узнали? — нахмурился Феофанов. Я бросила ему пятнистую куртку азиата.

— Одевайтесь! Времени нет. По телевизору еще со вчерашнего дня показывают вашу фотографию. За голову назначена награда в тридцать тысяч. Эта, ваша, вчера посмотрела телик и рванула награду получать.

— Да бросьте вы! — Архитектор застыл в изумлении с курткой в руках. — Тридцать тысяч! Неужели это серьезно?

— Серьезно, серьезно. — Я осторожно выглянула в окно. — Шевелитесь, иначе спать ляжете в КПЗ. — Сама я уже переоделась в форму рябого. На улице собирался дождь, и я забеспокоилась, что дымовая завеса будет прибита к земле. Первым пришел в себя мордатый, отличавшийся крепким черепом. Дернувшись, он застонал, открыл глаза и, перевернувшись на спину, попытался сесть. Я придавила бугая ногой к полу.

— Не дергайся, падаль. — Мордатый затих, только его глаза смотрели в мое лицо. В них плескалась бессильная ярость и страх.

Я достала из кобуры револьвер.

— Так, времени базарить с тобой у меня нет, поэтому спрошу один раз, а потом, если не ответишь, вышибу мозги. — Температура моего голоса была близка к абсолютному нулю. — Кто вас послал?

Бандит молчал. На его губах мелькнула грустная улыбка.

— Понятно. — Щелкнул взводимый курок, дуло револьвера уперлось бандиту в нос.

— Что вы делаете? — испуганно воскликнул Феофанов.

— Заткнись, — произнесла я.

На улице залаяла собака. Я метнулась к окну и выглянула в щель между занавеской и оконным проемом. Соседская собака лаяла на забор. В узкие щели между досками была видна темная масса, движущаяся вдоль забора.

— Надо уходить, — бросила я Феофанову, подскочила к мордатому, отключила одним ударом и принялась развязывать.

— Куда? — не понял Феофанов. — Зачем вы его развязали?

Пропустив вопрос мимо ушей, я бросилась на кухню. В любой момент в дом мог ворваться спецназ. Скороварка с жидкой дымовой смесью стояла в кухонном шкафчике. Свинтив предохранительный клапан, я поставила ее на включенную конфорку. Феофанов, ничего не понимая, заглянул на кухню. Я схватила его и поволокла к двери. Он хотел что-то сказать, но я зажала ему рот, показывая, что надо молчать.

Едва слышно скрипнула входная дверь, даже не скрипнула, а задела по косяку. Они уже вошли. Волосы у меня на затылке буквально зашевелились, как наэлектризованные. Я поняла, что дальше прозвучит команда «на штурм» и в комнату со всех концов ворвутся бойцы отряда быстрого реагирования. Не исключено, что они сначала пустят слезоточивый газ, ведь Феофанов из новостей считался вооруженным и особо опасным. Не теряя ни секунды, я воткнула вилку в розетку, приводя в действие систему дымовой завесы, выхватила из сумки хлопушку и выдернула чеку. В комнату лавиной хлынул дым из кухни. Я приоткрыла дверь, швырнула хлопушку на веранду и зажала уши. Все случилось одновременно. Рванула хлопушка, комнату полностью заполнил дым, а на улице сработали дымовые заряды. Практически в нулевой видимости я схватила обалдевшего Феофанова за руку и, распахнув дверь, ринулась вперед, таща его за собой. Из дыма меня практически в лицо ткнул ствол укороченного «калашникова». В последнюю секунду я успела отвести его в сторону, и очередь ушла в потолок. Сзади в комнате бились стекла. Судя по звуку, бросались гранаты со слезоточивым газом. От моего толчка Феофанов растянулся на полу, а я вступила в противоборство с тремя бойцами. Автомат первого был уже у меня в руках. Удар в шею — и хозяин автомата упал навзничь. Бросившись на пол, я кувыркнулась, пропуская над собой пули, ударила одного бойца ногой в голень, второго автоматом в пах. Затем первого я встретила ударом рукоятки автомата в лицо. Маска противогаза раскололась. Второй, превозмогая боль, хотел воспользоваться автоматом. Я успела раньше, провела своим автоматом подсечку, ногой отбила его оружие, затем врезала сзади по шее рукояткой «калаша».

С воплями в окна зала вломились остальные бойцы отряда. Почти на ощупь я подскочила к двери в комнату и, захлопнув ее, подперла валявшимся рядом стулом. Спасло меня то, что я присела.

— Женя! — окликнул меня архитектор.

За дверью что-то закричали, следом тишину разорвали автоматные очереди. В двери появился ряд дырочек, полетели щепки. Стекло на веранде со звоном полетело наружу. Нащупав в темноте Феофанова, я натянула ему на голову маску, снятую с собровца, рядом нашла свою сумку и, схватив за руку клиента, поволокла его на улицу. В плотной дымовой завесе мы наткнулись у крыльца на двоих штатских с пистолетами. Они сразу не сообразили, кто перед ними, а я не дала им на это времени. Одного сразил удар в горло, другого — в солнечное сплетение. Кроме того, они лишились оружия. Развернувшись, я потащила Феофанова за дом. Слабый ветерок гнал дым туда. За забором я уложила еще одного бойца. Дальше шли без проблем до самой дороги. Если нам не помешают, я планировала позаимствовать какую-нибудь из машин на стоянке. В тот момент, когда я выскочила на проезжую часть, из-за угла вылетел знакомый «Запорожец»-монстр, а на стоянке замаячили люди в милицейской форме.

«Придется довольствоваться тем, что есть», — подумала я, глядя на ментов, вытаскивающих оружие.

«Запорожец» остановился. Феофанов без моей подсказки залез с одной стороны, я села на водительское сиденье, предварительно выкинув водителя.

— Извини, парень! — крикнула я на прощание Стасу.

Двигатель «запора» послушно взревел. В следующую секунду мы уже неслись по дороге. От стоянки трещали выстрелы. Без погони мы, однако, оставались недолго. Я включила рацию, установленную в «Запорожце». Настроенная на волну переговоров милиции, она помогла избежать засад. Прямо на пересечении с второстепенной дорогой нас засекла милицейская «семерка» вишневого цвета. Полыхнули проблесковые маячки. Рокочущий голос, усиленный динамиком, разнесся по окрестностям:

— «Запорожцу»! Немедленно остановиться!

От удара «Запорожец» тряхнуло. Дуги от джипа защитили перед машины от серьезной деформации. «Семерку» же, с бешено вращающимися огнями, развернуло вокруг своей оси. Ее крыло вогнулось внутрь. Мой взгляд зафиксировал движение в салоне, и тут же из открытого окна милицейской машины высунулось дуло автомата.