Внезапно он отдернул руки — так резко, как будто коснулся раскаленного металла, — и на мгновение закрыл глаза, а когда открыл, ей показалось, что он постарел лет на пять. Лицо его исказила гримаса отвращения. Сейчас он походил на человека, которому позволили заглянуть в ад и предупредили, что он, может, останется там — и навсегда.

Серые глаза Люка горели осуждением, он грубо схватил ее за плечи и приподнял.

— Бога ради, Мэгги! — яростно воскликнул он. — Сколько мужчин проделывали с тобой то же самое? Скольким ты позволяла себя раздеть и ласкать. Целовать твою грудь, как это только что делал я?

— Люк! — изумленно воскликнула Мэгги, но он, яростно замотав головой, продолжал как одержимый:

— Если бы не Лори, я сейчас занимался бы с тобой любовью, разве нет? Так сколько же их было, Мэгги? Ради Бога, скажи мне!

Мэгги прерывисто вздохнула, испытывая почти физическую боль; она попыталась оттолкнуть его, но безуспешно.

— Как ты смеешь?! — дрожащим голосом воскликнула она. — После того как ты только что со мной поступил, у тебя нет права ни на какие вопросы. Как ты можешь говорить обо мне, словно я нечто вроде… шлюхи…

Он с шумом выдохнул, встал и отошел от кровати. Мэгги упала обратно на мягкие подушки. Люк постоял, молча глядя на нее, на его лице была написана смесь сожаления и презрения к самому себе. И разочарования.

— Ты права, — наконец сказал Люк лишенным эмоций тоном. Но она скорее предпочла бы страстную, гневную отповедь, а не это ледяное безразличие. Он продолжил тоном судьи, выносящего приговор: — Мое поведение было непростительным, Мэгги. Во-первых, потому что я почти что изнасиловал тебя, а во-вторых, абсолютно несправедливо морализировал на твой счет, не имея на то никакого права.

— Да, не имея! — согласилась Мэгги, со злостью откидывая назад растрепавшиеся волосы.

— Ведь что бы ты ни делала, — продолжил он, — и с кем — это абсолютно не мое дело.

Несправедливые слова Люка заставили ее сесть и вызывающе вскинуть голову.

— Не говори ерунды, Люк. Ты прекрасно знаешь, что у меня не было ни одного мужчины!

Их взгляды встретились, воцарилось напряженное молчание, по-видимому, Люк обдумывал ее слова. Наконец он тяжело вздохнул и в его глазах зажегся какой-то непонятный огонек.

— Да, я это знаю, — признался он. — Но люди иногда говорят страшные глупости, особенно, когда находятся в состоянии… — Люк поморщился и не докончил фразу, но Мэгги и не нуждалась в этом, потому что сама испытывала столь же сильное потрясение, как и он. Однако последующие слова Люка ошеломили ее: — Все это не имеет значения — по крайней мере, в данный момент. Нам лучше забыть обо всем.

— Забыть? — недоуменно повторила Мэгги.

Неужели он способен забыть о том, что случилось?

— Да, забыть, — подтвердил он не допускающим возражения тоном.

Мэгги не знала, насколько приличным считается для женщины бороться за то, чего она желает, однако собиралась это сделать!

— Но я хотела, чтобы ты изнасиловал меня! — воскликнула она с горящими от смущения щеками. — Хотела, чтобы ты занялся со мной любовью, да и ты хотел того же, Люк! Разве это так уж плохо?

Он нетерпеливо покачал головой.

— Не то чтобы плохо. Более подходящим словом будет «неуместно». — Губы Люка скривились в полупрезрительной усмешке. — Боже мой, — как бы не веря самому себе, прошептал он. — Боже мой, я чуть было не сделал этого. Я поступил как какой-нибудь… какой-нибудь…

— Бога ради, прекрати причитать! — воскликнула Мэгги, холодея от одного взгляда на его лицо. — И перестань смотреть на меня так! Это не грех и не преступление. Это…

— Этого больше никогда не должно случиться, Мэгги, — угрюмо ответил Люк. — Ты понимаешь?

Несмотря на то что ее губы тряслись, она посмотрела на него с вызовом.

— Понимаешь? — повторил он с угрозой в голосе.

Но Мэгги опять не ответила, боясь сказать или сделать что-нибудь, что вызовет его гнев.

— Я отнюдь не горжусь тем, что сейчас произошло, — сказал Люк голосом, в котором вновь появились судейские нотки, только на сей раз его слова звучали как смертный приговор. — Но ты можешь быть спокойна — больше этого не повторится.

Она же не желала быть спокойной! Ей хотелось именно повторения. Хотелось, чтобы он дошел до конца — может быть, не сейчас, но хотя бы когда-нибудь в будущем! Ведь она любила этого человека, любила с тех пор, как помнит себя!

— Но, Люк…

Отрицательно покачав головой, он молча наклонился над кроватью и одним движением, со знанием дела натянул на нее трусики, всколыхнув этим угасшее было чувство ревности.

— А теперь вставай, Мэгги, — негромко приказал он. — У нас заказан столик. Мне еще надо взглянуть на Лори, да и мать наверняка недоумевает, что тут с нами случилось.

Мэгги виновато покраснела и уставилась на него в безмолвном ужасе. Боже мой! Ведь дверь была не заперта, и миссис Ричмонд могла войти в комнату в любую минуту!

— Да, — устало подтвердил ее мысли Люк, его неприступный вид обезоружил ее. — И молю Бога, чтобы она не начала подозревать. Давай вставай, — снова, на этот раз с большей настойчивостью, потребовал он, и, подчинившись, Мэгги поднялась на дрожащих ногах.

Люк окинул ее холодным оценивающим взглядом, задержался на темном круге на груди, оставленном его страстным поцелуем, и недовольно поджал губы.

— Лучше бы тебе переодеть платье, — резко сказал он. — Не можешь же ты выходить на люди в таком виде.

Как только за ним закрылась дверь, Мэгги опять рухнула на постель, ноги не держали ее. Все тело болело, она чувствовала себя разбитой и страшно злой.

Сидя в гостиной лондонских апартаментов Люка, Мэгги поджидала, пока он уложит Лори в постель.

Ничего великолепнее она не видела никогда в жизни, решила девушка, задумчиво обводя глазами комнату. А какой вид из окна! Это была одна из немногих оставшихся старомодных квартир, с высокими, просторными комнатами, прекрасной планировкой и по существу не тронутой временем обстановкой.

По дороге сюда она спросила Люка, зачем ему нужна лондонская квартира, если сам он живет в Нью-Йорке.

— Вложение капитала, я владею собственностью по всему миру, — кратко пояснил он. — Эта квартира куплена совсем недавно.

— Прямо с обстановкой? — полюбопытствовала Мэгги.

Он покачал головой.

— Я попросил одного из своих секретарей прилететь сюда и обставить ее для меня. Она прекрасно знает мои вкусы.

Она? Мэгги насторожилась.

— О, — с расстановкой сказала она. — Должно быть, это очень приятно — иметь кого-то, кто так хорошо знает твои вкусы.