…Шестое чувство выгнало меня из укрытия. Я включил фонарик и изучил следы на глинистой улочке. Свежие отпечатки протекторов привели меня к стандартному гаражу с двускатной крышей и высокой трубой-вытяжкой. Характер следов подсказал: водитель загнал машину задним ходом. И я представил себе «Акуру», слепо пялящуюся изнутри на ворота.

— Руки вверх! — раздался позади приглушенный голос. И я чуть было не подчинился ему.

Букмекер у меня за спиной хрипло рассмеялся, довольный произведенным эффектом.

— Только что вернулся? — спросил я, поворачиваясь к нему лицом. — Допоздна принимал ставки?

— Точно, точно, — ответил Страшнов и огляделся: — Странно видеть тебя здесь. Обычно мы встречаемся в конторе.

— Сам себе удивляюсь, — откликнулся я. И приступил к делу: — Приюти мой байк на сутки-двое.

Букмекер засыпал меня вопросами:

— Дать приют не тебе, но твоему байку? Неприятности на дороге? Сбил кого-нибудь или зацепил иномарку? — Он придвинулся ко мне вплотную. — Господи упаси — не «Майбах» ли?!

— Ни то, ни другое, ни третье. Не спрашивай. Просто помоги, если можешь.

— Почему нет?

Страшнов открывал замок, повернувшись ко мне спиной. И напомнил мне рядового клиента у банкомата. Сейчас за его широкой спиной, обтянутой плотной рубашкой в клетку, невозможно было разглядеть даже дверь, не то что навесной замок, на котором он набирал код…

Открыв дверцу, могучий букмекер вошел внутрь и распахнул створки ворот. Зафиксировав их выдвижными штырями, он сел в машину и завел ее. Выехал и снова заехал — так, чтобы с одной стороны осталось место для моего байка. По тому, как завелся двигатель, я на слух определил, что тот был прогрет.

Не прошло и минуты, как компанию «Акуре», произведенной на платформе «Хонда Аккорд», составила моя «Судзуки».

Я поблагодарил его и сказал:

— Увидимся.

А прозвучало как «сочтемся». Я пошел прочь, оставляя в чужом гараже свою гордость, свою воплощенную в реальность ревущую мечту… и трофейный шлем. И уже совсем не ожидал окрика:

— Я могу тебя подбросить.

Мне не стоило отказываться от помощи, и я, назвав адрес: Учебный переулок, дом 2, дождался, когда Страшнов выгонит свою «Акуру» из гаража и снова закроет его…

Я знал только одного человека, который, связав убийство Вадима Перевозчикова со мной, не сдаст меня ни при каких условиях. Связать убийство со мной — не значит обвинить или заподозрить меня в этом убийстве. Устроившись на заднем сиденье «Акуры», я думал о том, что сегодня я здорово подставился. Или же меня крепко подставили. Но никто, кроме меня самого, не знал о моих планах, о моей предстоящей вылазке. В то же самое время я перечил себе: о конкретном мероприятии знал только я один, а вот о частном расследовании убийства Аннинского знала куча народа. И все, кто знал об этом, вдруг отвернулись от меня. Вот показал свою крупную спину Валентин Белоногов, вот перестал обращать на меня внимание майор Михайлов, а вот меня снова осадил тот оперативник-тяжеловес: «Здесь тебе не бар!» И только Анна Аннинская смотрит прямо мне в глаза и не кривит душой: кроме меня, ей никого не хочется убить. Жажда мщения. Но кто и под страхом чего вдолбил ей в голову буквально руководящие указания, вылившиеся в признание: «Это я убила мужа»? По сути дела, ответ был очевиден: под страхом расправы. А мне казалось, была еще одна причина…

Страшнов остановил машину в начале Учебного переулка и указал на дом под номером 2. Место здесь было шумное: железная дорога, потоки машин на Хамовническом Валу, беснующиеся Лужники, способные поднять покойников на соседнем Новодевичьем кладбище. Я поблагодарил букмекера и отпустил его. Мне пришлось протиснуться между плотно припаркованными напротив дома машинами. «Ниссаны», «БМВ», «Лексусы», «Мерседесы» выстроились вдоль этого восьмиэтажного здания. Я шагнул ко второму подъезду, над которым навис длинный козырек, и вынул из чехла мобильник. Поглядывая на двойные высокие окна, за которыми угадывались лестничные марши, я выбрал из списка нужный мне номер телефона. Женский голос ответил после восьмого гудка:

— Да, Павел Ильич?

— Здравствуйте, Александра Анатольевна! — приветствовал я судью.

— Здравствуйте, — сухо поздоровалась она. — Звоните мне, чтобы узнать, который час?

— Вы уже в постели?

Она не бросила трубку только потому, что разговаривала с тенью шефа Контрольного управления.

— Я внизу, — сообщил я, — изучаю козырек вашего подъезда и пытаюсь определить квартиру, из окон которой на него бросают мусор. Вы спуститесь или мне подняться?

— Ждите. — Она положила трубку.

Я отступил к краю тротуара и поднял глаза. Прошло не меньше минуты, прежде чем я в подъездном окне увидел женскую фигуру. Сошина живет на пятом этаже, определил я. И проводил ее взглядом до первого.

Металлическая дверь открылась. Судья не решилась выйти на улицу — еще и потому, что оделась она, как слепая в секс-бутике. Халат, полы которого открывали на обозрение полосатые пижамные брюки, шлепанцы; ее пальцы, превратившиеся в скрепку, зафиксировали сразу два ворота — пижамы и халата. И все же я сумел рассмотреть на шее бусы. Видно, она, ошеломленная моим звонком, засуетилась и нацепила первое, что ей попалось под руку. Она окинула меня свирепым взглядом. «Слава богу, она не моя жена», — подумал я. Отдав инициативу ей, я дождался вопроса:

— Как ваши дела? Слышала, переехали на этаж выше.

Поначалу я даже не понял, о чем идет речь, но именно «гутмановский» стиль помог мне разобраться в этом вопросе. Сошина следила за ротацией в президентской администрации только в одной связи — с давлением на нее этого подразделения.

— Да, переехали, — ответил я.

— Надолго? — невольно сорвалось с ее языка, который она тотчас прикусила.

— Лучше секс на одну ночь, чем счастье на всю жизнь, — ответил я в стиле «рассуждения на тему современных стандартов желания».

Наступила пауза, и молчание прервала судья, и в своем же стиле повторения:

— Так как ваши дела?

— Как у туриста: чем дальше, тем легче рюкзак. Об этом я и хотел поговорить.

— Напрашиваетесь в гости? — Сошина не дала мне ответить и задала следующий вопрос: — Хотите умереть со скуки?.. Вам сколько лет?

— Тридцать, — ответил я, — тридцать первый пошел.

— О господи… — она закатила глаза к темному небу и стала подниматься по лестнице первой. Я пристроился было за ней, но она притормозила, и я пошел рядом. — Вы женаты? — не без скрытого смысла поинтересовалась она.

— Разговор по душам дома меня не поджидает, если вы об этом. Если вы о другом…

— И о другом тоже.

— Слова «брак» нет в моих планах.