на фоне официального и поддерживаемого народом скептицизма по поводу гласности. Предложение КГБ, инициировавшее акцию обмена, оборачивается коварным планом, цель которого – приобретение двух миллионов долларов США для переброски двойного агента Собеля в Штаты. Со своей стороны американское военное и разведывательное руководство, движимое скрытыми мотивами и отличающееся от своих замечательных предшественников в «Охоте за “Красным Октябрем”» настолько, насколько это возможно, интересуется лишь собственными махинациями. Институционально закрепляя традиции холодной войны, сценарий, однако, меняет привычный подход, не только уравнивая неблаговидные и предосудительные действия русских и американцев, но даже выставляя последних в худшем свете. В то время как большинство «фильмов о холодной войне 1950-х годов […и таких фильмов 1980-х, как “Вторжение в США” с Чаком Норрисом] убеждали в обоснованности действий аппарата безопасности: полиции, армии, ФБР, ЦРУ, тех групп, которые <…> формируют инфраструктуру военизированного государства времен холодной войны» [Prince 1992: 62], «Дело фирмы», наоборот, дискредитирует эти силы.

Сцена, знакомящая зрителя со структурами, которые назначают Бойду миссию, подчеркивает атмосферу политической нестабильности этого периода, а также своей моральной неоднозначностью подразумевает отрицательную реакцию со стороны американцев. Глава ЦРУ Эллиот Джаффе (Кертвуд Смит) приветствует Бойда фальшиво-веселой фразой: «Правительства приходят и уходят; бюрократия остается прежней», после чего сообщает ему: «В настоящее время мы много работаем с КГБ. Они идут на сделки». Сделка в данном случае свидетельствует об экономической слабости России, поскольку приобретение от ЦРУ за Собеля двух миллионов долларов, очевидно, для получателей гораздо важнее советского «крота» Грушенко, которого Джаффе собирается «подбросить» таким образом, что «это будет выглядеть обменом». «Только не говори мне, что они на мели», – комментирует это Бойд, а затем, задавшись вопросом, зачем нужна эта миссия, шутливо подсказывает: «Да просто подождите несколько месяцев. Горбачев отправит их всех [американских шпионов] обратно по случаю недели братства наций». Джаффе на это отвечает: «Горбачев может не продержаться так долго», – очень своевременная мысль, учитывая, что фильм выйдет 6 сентября 1991 года, всего за три месяца до того, как Ельцин сменит Горбачева на посту российского лидера (26 декабря). Если, как свидетельствует этот инструктаж, действия России действительно вызваны нестабильностью и финансовыми затруднениями, то поведение американцев определяется, похоже, коварным оппортунизмом. Едва лишь помощник Брюс Уилсон (Ховард Макгиллин) заговаривает об уважении, отмечая, что президент достаточно ценит Собеля, чтобы наградить Медалью почета его освободителей, как Джаффе раскрывает позорное средство, с помощью которого осуществится сделка: мистер Гонсалес[130], отрекомендованный как «особый друг фирмы» и представитель «колумбийской фармацевтики», предоставит необходимые два миллиона долларов США. Как признается полковник Пирс Гриссом (Терри О’Куинн), используя бюрократический эвфемизм, готовность американцев иметь дело с деньгами от наркоторговли «не совсем кошерна»[131]. Заверения Гриссома и Джаффе в том, что обмен «совершенно чист», очевидно, не убеждают осторожного Бойда, и кадр с агентом в соседней комнате, записывающим весь этот инструктаж, только усугубляет негативное впечатление.

Когда примерно через час экранного времени русские во главе с полковником Голицыным наконец появляются в кадре, становится понятно, что в основе их неблаговидных поступков – всего лишь простое «мошенничество» по отношению к их давнему национальному врагу, а начатая ими перестрелка в туннеле метро была ответом на то, что Бойд внезапно решил прервать берлинский обмен. Более того, сценарий Мейера сократил привычные голливудские разглагольствования о жестоком обращении «красных» с собственным народом, ограничив их одним коротким диалогом между Бойдом и Грушенко. Пытаясь развеять опасения русского относительно секретной операции, Бойд заявляет во время перелета в Берлин: «Если вы не стоите того, чтобы вами торговали, зачем им пытаться убить вас?», на что Грушенко отвечает: «Может, они думают, что я болтал». Когда Бойд добавляет: «Я понимаю, почему вы нервничаете из-за того, что может подумать Москва», – он тем самым реанимирует призрак ужасных (экс-)советских планов и репрессий; но Грушенко закрывает тему, выражая лишь небольшое опасение культурного шока: «С чего вы взяли, что я настолько сумасшедший, чтобы вернуться домой? По крайней мере, в тюрьме я знал правила».

Напротив, в течение первого часа фильма именно американцы, несмотря на свое гражданство, последовательно претендуют на звание «плохих парней», демонстрируя тот тип подлости, который традиционно использовался в качестве характеристики советских персонажей. Джаффе выполняет приказ Гриссома избавиться от Бойда и набивает взрывчаткой дом, чтобы убить и Бойда, и Грушенко; Брюс Уилсон говорит Джаффе, что, поскольку немецкие власти «не ходят перед нами на цыпочках так, как они привыкли» при коммунизме, он готов обмануть берлинскую полицию, выставив Бойда «панамским авиатеррористом или членом иракского эскадрона смерти»; другой прихвостень ЦРУ, угрожающего вида головорез Майк Флинн (Дэниел фон Барген)[132], – остающийся в тени, как и Гриссом, – заявляется с полицией, чтобы допросить Хорста, которого называет «старым нацистом, все еще находящимся в ведении [ЦРУ]», – свидетельство того, что агентура давно занимается торговлей преступниками[133]; Флинн и двое его подчиненных, злобную натуру которых в фильме визуально выражает съемка под углом, врываются к саудовскому укрывателю Бойда, пытают его, чтобы получить информацию, и в итоге убивают за кадром.

Более того, американцы не кажутся по контрасту менее подлыми даже в тот момент, когда к ним в Берлине присоединяются их коллеги из КГБ. Правда, Джаффе приходит в изумление, когда Голицын входит в комнату, полную агентов ЦРУ, занимает место Брюса, обращается к Джаффе на ты и делает эвфемистическое предложение: поскольку «у них есть общие проблемы», они должны «объединить [свои] ресурсы во имя прогресса». Оба притворяются, что верят словам Джаффе: «Это дивный новый мир, не так ли, парни?» Однако Джаффе сразу же пытается отвлечь Голицына от следа во Франции, и Голицын позже отвечает ему «взаимностью», скрывая информацию о том, что у Грушенко была «девушка в Париже». И все же русские, возглавляемые незаметным и лукавым на вид полковником, отнюдь не выглядят настолько карикатурно, чтобы источать еще большее зло, чем Джаффе и его команда. В одном из эпизодов сценарий даже пытается выставить американцев в худшем свете, чем их оппонентов. Когда полковник КГБ и его люди хватают на улице Наташу, Джаффе и его агенты внезапно появляются из засады, и именно грубый Флинн прикладывает нож к шее женщины. Пока Джаффе с пристрастием допрашивает ее о местонахождении отца, Голицын с явным отвращением отводит в сторону взгляд. Ближе к концу фильма Голицыну все же удается сравняться с Джаффе в безжалостности, когда он предупреждает Бойда, что, если тот не предаст Грушенко, Наташе «не понадобится лифт, чтобы сойти с [Эйфелевой] башни». Тем не менее факт остается фактом: грубость и подлость фигурируют на экране исключительно в лице ЦРУ и американских военных,