— Там безопасно? — спросила я с сомнением.

— Вполне, разве что побелка могла кое-где отвалиться. Джаспер избавился от всех опасных штук, которые любили коллекционировать его предки… я полагаю. Кстати, в доме больше пятидесяти комнат, поэтому не рассчитывайте осмотреть все за один вечер.

Пикерн от моего намерения оказался не в восторге. С каменным лицом он выдал план дома, внушительную связку ключей и переносной электрический фонарь — тяжелую деревянную коробку с латунными креплениями и огромной линзой.

— Я могу зайти в любое помещение? — поинтересовалась я, с любопытством изучая разномастные ключи причудливой формы.

— Нет, — отрезал Пикерню — В подвал, на чердак и в башню вы не пойдете. В башне покои хозяина. В его отсутствие туда заходить запрещено.

Я расстроилась. Больше всего мне хотелось попасть именно в башню, самую старую часть дома, возведенную вокруг дерева, которое дало название особняку. Интересно было бы посмотреть, как все устроено в комнатах, где главная часть интерьера — засохший ствол и ветви.

В библиотеке я нашла тонкую брошюру с описанием архитектуры и истории «Дома-у-Древа». Оттуда я узнала, что о времени постройки здания известно мало. Предположительно три столетия назад его заложил предок печально известного мага Торквинуса. Дерево — в то времена еще живое — звалось Ирминсул. Принадлежало оно к виду, давно исчезнувшему из лесов империи. Ирминсул играл важную роль в ритуалах магов, которые продолжали жить в этом доме и заниматься тайными искусствами вплоть до 1601 года домагической эры.

Торквинус стал последним из династии. В Ночь Углей он взошел на костер вместе с другими адептами колдовских наук, которых обрек на казнь инквизитор Аурелиус, желая положить конец нечестивым практикам и очистить столицу от чернокнижников.

Квартал, в котором они предпочитали селиться, опустел, и отныне стал известен как «Магисморт» — квартал Мертвых Магов.

Очевидцы утверждали, что дерево погибло одновременно с хозяином дома: наутро после Ночи Углей, кашляя от затянувшего город дыма, отвратительно пахнущего горелой плотью, испуганные слуги тайком вернулись в опустевший дом, чтобы украдкой вынести фамильное серебро и ценные безделушки; они увидели, что еще вчера полное жизни дерево превратилось в сухой остов, а почерневшие опавшие листья хрустели под ногами.

«Дом-у-Древа» пустовал почти десяток лет, а затем император даровал его Филиону Кастору, создателю Небесных Часов. Прославленный изобретатель добавил к дому два крыла и реконструировал башню.

После смерти Кастора дом отошел Дрейфусу Дрейкорну, одному из первых теургов Эры Магии, за особые заслуги перед императором. За двести лет поколения Дрейкорнов беспрестанно перестраивали и расширяли здание, пока оно не превратилось в тот величественный и мрачный особняк, в котором мне теперь довелось жить. Дерево Ирминсул больше никогда не распускало листья, но его древесина, заточенная в камень и кирпич, оставалась крепкой и не превращалась в труху.

История дома поразила меня.

«Теперь ясно, почему на стене моей каморки в библиотеке висит модель Астрариума. Уверена, ее создал сам Филион Кастор!» — думала я, испытывая благоговейный трепет.

Желание тщательно исследовать дом усилилось стократ. Я с нетерпением ждала выходного дня. Когда он настал, я встала пораньше, быстро позавтракала, надела рабочий халат и прихватила тяжелый фонарь, помня о предостережении Кассиуса, а затем отправилась в восточное крыло.

Осмотр дома оказался утомительным занятием. План был составлен давно и не обновлялся после многочисленных перестроек, поэтому полагаться на него не стоило. Мне попадались двери, за которыми обнаруживались кирпичные стены, узкие темные переходы, заканчивающиеся тупиками, и лестницы, упирающиеся в потолок. Надписи на бирках на ключах в выданной связке оказались неразборчивыми. Несколько замков открыть не удалось.

Поначалу я чувствовала себя подавленно. Нежилые части дома нагоняли тоску безмолвием и запустением. Глухая тишина помещений, давно покинутых жильцами, заставляла слышать несуществующие звуки. Сердце бешено колотилось, когда я кралась по темным, холодным коридорам, опасаясь того неведомого, что мог выхватить из темноты зыбкий луч моего фонаря.

Однако вскоре разгоревшееся любопытство заставило забыть обо всем: невозможно было предугадать, что обнаружится за поворотом коридора или очередной скрипучей дверью.

В комнате, обозначенной на бирке ключа как «Костяной кабинет», обстановка была изготовлена из частей скелетов каких-то крупных существ — изящная этажерка, сложенная из отполированных белых косточек, кушетка с бархатными подушками, размещенными в огромных полукружьях ребер, ажурная костяная люстра с клыкастыми черепами вместо светильников. Два гигантских птичьих черепа мастер превратил в письменный стол и кресло.

Содержимое «Обители зеркал и дыма» было еще поразительнее. В этом небольшом зале я действительно обнаружила зеркала — много зеркал, два или три десятка.

Были они высокими, узкими, и стояли на деревянных стойках так, что образовывали сложный лабиринт. Подле каждого зеркала стояли железные треножники — курильницы для благовоний. В центре лабиринта на каменном полу виднелась семиконечная звезда, выложенная потускневшей зеленой плиткой.

Я встала в центр звезды и огляделась — на меня смотрели сотни бледных, испуганных девушек в сером платье. Стало жутко: показалась что в темных, бесконечных зеркальных коридоров, словно уходящих в иное измерение, движется бесформенная тень, наползает, приближается. Я выскочила в коридор и захлопнула дверь: по спине стекал ледяной пот, в ушах шумела кровь.

Я заходила в изящные будуары, где нежные занавески на окнах превратились в лохмотья, а серебряные зеркала затянула паутина; в спальни, богато украшенные позолотой и неплохо сохранившимся бархатом, в комнаты, похожие на кельи отшельников, единственным убранством которых были узкие деревянные скамьи и колченогие столы; побывала в оружейном зале, музыкальной комнате и комнатах для слуг.

Мне удалось найти несколько книг, очень старых и разбухших от плесени. Ни в одной из них не было руны змеи, но я все равно решила унести их в библиотеку.

День за днем я отправлялась бродить по этажам, охваченная азартом и нетерпением первооткрывателя. Дом больше не пугал меня; я с удивлением обнаружила, что он начинает мне нравится. Я предполагала, что Пикерн знал о нем немало интересного, но обратиться к дворецкому не решалась.

Кассиус ответить на вопросы о странных комнатах обычно не мог.

— Вот вернется хозяин, у него и спросите, — отвечал он. — Стыдно признаться, но за год работы управляющим у Дрейкорна, я не удосужился побродить по восточному крылу. Пикерн докладывал, что ремонт там не требовался, поэтому я им не занимался. Давайте сделаем так, — Кассиус азартно потер руки, — попросим Джаспера устроить экскурсию. Думаю, ему будет самому приятно оживить детские воспоминания. В последние годы он бывает дома лишь наездами.