– Какой божественный аромат!

Грейси просияла от радости.

– Приятно слышать, а то вчера я было подумала, что ты из числа тех женщин, которые специально истощают себя диетами.

– Никаких диет, честное слово, – начала оправдываться Сесили, у которой живот свело от голода. – В последнее время у меня было так много работы, что, каюсь, я порой забывала о еде.

Грейси всплеснула руками:

– Боже, как я завидую таким людям, как ты!

– Таким, как я? – искренне удивилась Сесили. – Поверь мне, тут нечему завидовать.

Грейси рассмеялась:

– Вот, что я имела в виду: даже если поблизости взорвут ядерную бомбу, я ни за что не забуду поесть. Посмотри на мои бедра, они приводят меня в ужас. Их величина говорит красноречивее любых слов.

Грейси, как и любая красивая женщина, кокетничала. Ей нравилось выставлять напоказ ее достоинства, маскируя их под мнимые недостатки.

– Да-а, если бы нам всем так не повезло, как тебе… – сухо отозвалась Сесили и кивнула в сторону главного дома. – Ты будешь завтракать со всеми?

– Ой, мне так этого хочется, но, к сожалению, у меня миллион дел: заказы, поставки – я просто разрываюсь на части. Да, и кроме того, не забывай о примерке платья в два часа дня.

Сесили вдруг стало так легко и весело, что она громко и искренне рассмеялась. Ее взгляд упал на миксер, и тут в ее голове пронеслась мысль, а что если… ведь это тоже работа, которая поможет ей отвлечься. Побыть пару часиков на расстоянии кое от кого – это точно пойдет на пользу ее взвинченным нервам.

– Тебе не требуется помощь?

Грейси обернулась к ней с широко раскрытыми от изумления глазами:

– Ты это серьезно? Неужели у тебя нет более важных дел, чем возиться на кухне?

– Нет. – Сесили энергично замотала головой, с неожиданным удовольствием отбрасывая прочь все тяжелые и неудобные мысли о ноутбуке, лежавшем без пользы в ее спальне, в котором, вне всякого сомнения, ее поджидал целый ворох электронных писем и телефонных сообщений, требовавших как можно более быстрого ответа.

– И отдохнуть ты тоже не хочешь?

Она опять замотала головой, не понимая, что такое с ней происходит. Но то, что сейчас с ней происходило, как это ни странно, радовало ее.

– Нет, лучше давай что-нибудь испечем.

После окончания совещания в режиме конференции Шейн зашел на кухню. Ноздри приятно щекотал аромат только что испеченных блинчиков. Все уже сидели за столом.

Все, в том числе и Сесили. Она, должно быть, проскользнула через черный вход, потому что он внимательно следил, словно ястреб, за главным входом на кухню. Она мило ему улыбнулась, но тут же, как ни в чем не бывало, принялась за блинчик. Хм, неужели она перестала смущаться? Неужели к ней вернулось ее хладнокровие? Хм, в таком случае надо что-то предпринимать – необходимо продолжать игру.

– Всем доброе утро, – сказал он, проходя к бару, чтобы налить себе кофе.

Для продолжения игры требовалось занять наиболее удобное место за столом, для этого надо было сделать выбор между двумя вариантами. Один напротив Сесили, другой рядом с ней. Он выбрал первый. Слишком много народу находилось на кухне, поэтому заигрывать с ней на глазах у всех было и неудобно, и глупо. Он предпочел наблюдать за ней, за выражением ее лица.

Усевшись, он пододвинул к себе полную тарелку с блинчиками.

– Хорошо ли все спали прошлой ночью?

В ответ послышалось общее дружное бормотание, смысл которого сводился к тому, что неплохо.

Шейн внимательно посмотрел на Сесили.

– А как ты? Тоже хорошо?

– Даже лучше. Я спала как младенец.

– В самом деле? – Шейн откинулся на спинку стула и погладил подбородок. – А мне почему-то казалось, что на новом месте спать всегда непривычно и неудобно.

– Какое же это новое место? – удивление Сесили было настолько искренним, что в него нельзя было не поверить. Такая непринужденность сразила бы Шейна наповал, если бы не одно «но»: он заметил, с какой силой она сжала вилку. – Я спала в этой комнате, начиная с шести лет, правда, Митч?

Ее вопрос застал Митча врасплох. Он уперся локтями в стол и уставился на сестру так, как будто у нее вместо одной головы было целых две.

– М-м, верно, – наконец промямлил он.

– Ясно? – торжествующе воскликнула Сесили. – Этот дом для меня роднее и ближе, чем для некоторых других.

Шейн поморщился. Ловко она сумела вывернуться из неудобного положения, да еще и уколоть его. Он вытянул под столом ногу и слегка дотронулся до ее ноги, она тут же отдернула ее. Хм, притворщица! Она ловко водила за нос всех присутствующих, но провести его ей не удастся.

– Такой крепкий сон, просто удивительно! Должно же быть этому какое-то объяснение, не правда ли?

Еле заметная краска проступила на ее щеках.

– Полагаю, всему виной свежий воздух.

Лгунишка.

Джеймс вдруг раскашлялся, словно чем-то подавившись. Не от смеха ли? Сесили метнула в его сторону сердитый взгляд, Джеймс отвел глаза и, отпив глоток апельсинового сока, произнес:

– Я тоже удивительно крепко сплю здесь. Видимо, всему виной свежий воздух.

Шейн рассмеялся, Сесили бросила на него взгляд, который, если бы мог убивать, убил бы его на месте. Но такие взгляды Шейн сносил легко. Для него он был, словно булавочный укол.

Мадди, уловившая что-то странное, переводила глаза с Джеймса на Шейна и Сесили и обратно:

– Что происходит?

– Ничего, – отрезала Сесили. – Где мама?

– Наверху, – ответил Митч и с откровенным любопытством повторил вопрос: – Так что же тут происходит?

Джеймс недоуменно покачал головой:

– Понятия не имею, о чем вы?

Мадди и Митч оба вопросительно посмотрели на Шейна, тот пожал плечами.

– Я всего лишь спросил, как ей спалось. Спросил из вежливости, а вы бог весть что подумали.

– Хм, – вдруг вырвалось у Сесили, но она тут же прикусила язык, но уже было поздно; Мадди и Митч обернулись в ее сторону. – Прошу прощения, я чуть было не подавилась кусочком блина.

– Неужели? – спросил Митч, окидывая сестру подозрительным взглядом и одновременно накалывая на вилку блинчик, политый сиропом.

– Да, а что тут такого? Разве нельзя подавиться? – невозмутимо ответила Сесили, прямо и смело смотря в глаза брату.

Он задумчиво прожевал кусок блинчика, словно проверяя, можно ли им подавиться:

– Даже не знаю… хотя всякое бывает.

Сесили улыбнулась, как бы отметая улыбкой даже тень подозрения, и обратилась к Мадди: