Ганнон приказал спустить паруса и двигаться на веслах. Перегнувшись за борт, Малх длинным шестом проверял дно. Лишь к вечеру корабль подошел к небольшому островку в глубине залива.

– Керна! – крикнул Бокх, протягивая вперед руку.

Ганнон приказал спустить носовой якорь. Якорь скользнул под воду. Начавшийся отлив натянул якорную цепь, и «Сын бури», развернувшись из-за сильного течения, стал кормой к островку.

Между тем Мидаклит принес из каюты «рисунок земли». Склонившись над медной доской, грек наносил острым стержнем дугу залива и Керну – точку у самого берега. Потом он стал по «рисунку земли» измерять расстояние, пройденное кораблем от Карфагена.

– Смотри! – воскликнул он, повернувшись к Ганнону. – Какой мы проделали путь! Он вдвое превышает расстояние от Карфагена до Столбов. Ни один корабль не заплывал еще так далеко!

– А где же твоя Атлантида? – с улыбкой проговорил Ганнон. – Теперь ты понимаешь, что это сказка?

– Я и сам готов был бы так думать, если бы не щит и костяная табличка, выпавшая из него. Океан велик: кому известно, что там? – Грек указал рукой на закат.

Огненный диск солнца медленно обволакивался влажным туманом, в последний раз празднично вспыхнули волны, торжественно загорелись облака. Ветер доносил с берега запахи огромного, таинственного материка.

Быстро, как всегда на юге, наступила ночь. Узкая серебряная полоса протянулась от кормы до горизонта. Она становилась все шире и светлее. Небо покрылось звездами, бледными, как медузы. Большой Ковш спустился к самому морю, словно чья-то рука накренила его, чтобы зачерпнуть воду.

Послышались легкие шаги. Синта стала рядом с Ганноном. Корабль качало. Ганнону казалось, что их поднимают волны счастья, что звезды сочувственно смотрят на них с высоты.

– Вот моя звезда! – Синта указала на Сириус. – Когда я родилась, она взошла на небе. Отец говорил, что это злая звезда. Она несет на землю зной.

– А по мне, это самая счастливая звездочка. Смотри, как она дрожит и трепещет! Как она прекрасна! Она принесла на свет тебя.

Опустела палуба. На корабле все стихло.

* * *

После полуночи у скамьи гребцов мелькнули две тени. Негромко звякнули цепи.

– Скоро ли? – послышался приглушенный шепот.

– Ждите! – последовал ответ. – Ваша свобода – в моем кулаке.

– А ты нас не обманешь?

– Слово Мастарны крепче камня!

Пираты поднимались на палубу. Мастарна что-то шепнул на ухо Саулу, и тот залился раскатистым смехом.

– Ай да хозяин! – выдохнул Саул, потирая руки. – С тобой не пропадешь!

Внезапно зарычал Гуда. Прислушиваясь к звукам человеческого голоса, лев колотил хвостом по своим бокам и глухо рычал.

Иудей пригрозил льву кулаком:

– Смотри! Спихну тебя в море!

– Какой храбрый, когда лев в клетке, – смеялся Мастарна.

Смолк и лев. И только с берега доносился рокот волн и крики морских птиц, резкие и унылые.

В каюту постучали. Синта отложила в сторону вышивку и открыла дверь. Вошел Мастарна.

– Ну что ж, будем торговать, суффет? – спросил он, скомкав в кулаке бороду.

– Попробуем! – ответил ему в тон Ганнон. – Сейчас прикажу Малху приготовить лодку.

Еще до полудня лодка была нагружена товаром: яркими дешевыми тканями, стеклянными побрякушками, медными и железными кольцами. Все это ценилось туземцами, жившими на берегу обширного залива, называвшегося почему-то Золотой рекой.

В лодку, где уже сидели Ганнон, Мидаклит, Малх и Мастарна, спустился Бокх. Льва ему пришлось оставить на палубе, но перед тем как покинуть корабль, он подошел к клетке и ласково провел ладонью по лбу Гуды.

Мастарна стоял на носу. Малх правил на черный блестящий камень с раздвоенной вершиной. У камня клокотали волны. Обойдя его, лодка вошла в небольшую бухточку и уткнулась носом в берег. Он был низкий, песчаный, поросший густым кустарником, постепенно переходившим в лес. Поодаль виднелась небольшая поляна.

Вытащив лодку на песок, карфагеняне принялись выгружать товары.

– Несите их туда! – Бокх указал рукой на поляну.

– Зачем? – удивился Ганнон. – Ведь обычно торгуют на берегу.

– Здесь не Карфаген, – коротко отвечал маврузий.

Последовав совету Бокха, карфагеняне отнесли товары на поляну. Это была обычная поляна, покрытая пожелтевшей травой.

– Ну что ж, – сказал Ганнон, окидывая взглядом своих спутников и товары, – все готово для торговли. Недостает лишь малого – покупателей!

Карфагеняне рассмеялись.

– Они придут! – уверенно сказал Бокх. – Только надо возвратиться к лодкам.

– Зачем же мы несли товары сюда? – недоумевал Малх. – Может быть, ты хочешь сказать, что надо оставить товары здесь, а самим идти к берегу?

Маврузий кивнул головой.

– Удивительная страна! – воскликнул грек. – Бросить товары без присмотра? Попробуй это сделать в Карфагене или в моем родном Милете – разоришься в первый же день!

– Они, наверное, заберут наши товары и оставят взамен золото, – предположил Ганнон.

– Оставят тебе щепотку, – ворчал Малх, – будешь и этому рад.

Пока карфагеняне разговаривали, Бокх собирал на берегу сухие сучья. Сложив их, он вытащил захваченный им на корабле трут. Вспыхнул огонь. Ветер дул с моря, и дым потянуло в сторону суши.

Ганнон оглянулся. Ему показалось, что на поляне мелькнула черная фигурка. Потом она исчезла, словно провалившись под землю. И вскоре в кустах за поляной задымил костер.

– Что это значит? – удивился Малх.

– Это значит, что можно идти, – пояснил маврузий.

Карфагеняне направились к поляне. Ганнон шел первым. Ему не терпелось осмотреть оставленные товары. Уже издали было видно, что они лежат на своих местах. Не пропало ни одного колечка, ни одной побрякушки. Неподалеку от товаров лежало два кожаных мешочка. Ганнон взвесил один из них в руке. Мастарна развязал другой, и глаза его жадно заблестели.

– Золото! – выдохнул он.

– На него можно снарядить гаулу и расплатиться с ликситами, – обрадованно сказал Малх. Один Бокх был чем-то недоволен.

– Идите назад к лодкам. А золото оставьте здесь.

– Зачем же его оставлять? – заволновался Мастарна.

– Послушаемся Бокха, – промолвил Ганнон, положив кожаный мешочек на землю.

Мастарна, ворча, повиновался суффету.

На берегу маврузий разжег еще один костер. Выждав немного времени, карфагеняне вновь отправились на поляну. У товаров стояло четыре мешочка с золотом.